Любовь. Сатира. Природа. Юмор. Сборник стихов

Зима тонула, по ночам

Ещё морозцем еле-еле

Мешая мартовским ручьям…

Поговорим о цветуёчках…

(Один поэт выступил с предложением официально признавать графоманами всех поэтов, пишущих острые сатирические стихи об обществе и о власти).

Ты говоришь, зачем брюзжать,

Царапать сердце в недовольстве

Несовершенством жизни: чёрствым

Совсем так сердце может стать. –

И у меня уже примет

Такого вдосталь очерствленья.

Вот, например, в стихотвореньях

Моих его заметен след…

Ну взял бы, написал про луг,

Его как травка зеленеет,

Орёл величественно бреет

Как, в вышине чертя свой круг,

И шею вытянул олень

Как грациозно в ожиданье

С подругой верною свиданья,

Как свеж и чист весенний день,

И как Вселенная тиха,

Взрываются хоть звёзды часто…

Но нет, считаешь ты, к несчастью,

Высокого в моих стихах,

Не видно радостной строки,

Любовью одухотворённой,

Зато, впротиву духу оной,

Мне интересны дураки,

И в мысли я навек загруз,

Ты прав, к чему в колоде жизни,

Немало умных где с харизмой,

Дурак всегда козырный туз…

Ну да, ты, несомненно, прав:

Поэт не может не заметить,

Легко дышать как знойным летом

В тени раскидистых дубрав,

В горах как дикие цветы

Обворожительно красивы,

Во взгляде плещутся игривом

Как девы тайные мечты,

И как неспешностью мудра

Река в долине бесконечной,

И как в счастливости беспечной

Детей бессмысленна игра…

С таким суждением ума,

Кто б спорил, выглядел бы странно.

Но посчитал ты, графоманов

Что в стане критиков не тьма

Ну просто тьмущая, но всех,

Не обливаясь в думах потом,

Их надлежит зачислить оптом

В бездарностью сплочённый цех…

Что ж, графоман тогда большой

Поэт, сказавший своевольно,

«Не будет гражданин достойный

К Отчизне холоден душой»,

Бездействия как мудрецы

Не понимают, в их что своре

«Одни – стяжатели и воры,

Другие – сладкие певцы»?..

К тому ж, с поэтом маята

И за слова его крутые:

«Наперечёт сердца благие,

Которым родина свята»!..

Другой кричит: «А судьи кто?»…

За это, по определенью,

Он без суда и обвиненья

Есть графоман теперь простой!..

О родине принёс в народ

Ещё один служитель музы

Её оценку без конфуза:

«Страна рабов, страна господ»,

«В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока»,

Его же горестные строки

Не помянуть к тому нельзя,

Тем боле, видел он, «поэт

Своё утратил назначенье»…

Теперь поэту обвиненье

Едва ли в том предъявит свет…

Мне страшно даже намекнуть,

Кем автора сочтёшь ты слога

«Мы все учились понемногу,

Чему-нибудь и как-нибудь»:

Неосмотрительно посмел

Критиковать образованье

Поэт! За это наказанье

Предвидеть гений не умел…

Но графоманства тень видна

И в выкрике его ужасном:

«И на обломках самовластья

Напишут наши имена»!..

А как ты думаешь, сейчас

Примет не видно самовластья?

Отчизне быть какой, причастен

К решенью кто-нибудь из нас?..

О том не думал ты ещё…

Ты просто недовольных жизнью

Винишь пока не в экстремизме,

Но в том, язвительной пращёй

Они метнули много стрел

Уже в такие что пределы

Болячек наших, быть что смелым

И трус бы полный тут сумел

В их осуждении, смекнув,

Такое власть что не прощает,

Но лучников предпочитает

За непрямую их вину

Не прямо тоже наказать,

Но добровольцам в их старанье

У власти получить признанье

Их опорочить не мешать…

Вот если память мне не лжёт,

Не счёл никто в стране советов

Бездарными слова поэта

«Страна рабов, страна господ».

И ты считал, права страна,

Как прав и гений в мысли страстной:

«И на обломках самовластья

Напишут наши имена»…

Не видно было в годы те

Тебя в шеренгах диссидентов,

Как и теперь за оппонентов

Ты в митингах не запотел…

Хитро решил ты, прав всегда,

Штурвал кто нынче крутит власти,

Её ж сияние кто застит,

Исток всемирного вреда…

Удобно… Правда, сколько раз

Пути к удобствам приводили

Мир к необузданности силы,

История не учит нас…

Но если б ты один хулил

Поэтов, жизнью недовольных,

Мне б не было настолько больно

За тех, кто родину любил

Так, что хулителям их душ

Ничто любить не приходилось,

Где б их любовь не пригодилась

С того иметь хороший куш…

О как же много развелось

Умельцев нос держать по ветру,

Пусть от него лишь в сантиметре

Народ моря уж пролил слёз…

И ты в сплочённых их рядах

Не выглядишь последней скрипкой,

Давно усвоивши, не шибко

Полезно власть ругать в стихах. –

Ты научил пугливый нрав

Свой не перечить явной силе,

И в том, что это сохранило

Твоё здоровье, может, прав…

Да ну их, в самом деле, всех:

Бездомных, безработных, нищих

С зарплатой, годной лишь для пищи,

Но не для барственных утех! –

Давай, отринув мелкий страх,

Невинно-безобидной строчкой

Поговорим о цветуёчках

В стерилизованных стихах…

Угодник

Он безвреден и удобен,

С полуслова всё поймёт,

И в общении не злобен,

Мил весьма, наоборот.

Он желанье угадает,

И готов помочь во всём,

Благодарность не стяжая

И награды все при том.

Он потом сполна получит

За души своей труды

На того, кто властью круче

Или в Форбсе наследил,

Потому что мира сильным

Передел удобен сил,

Если кто-то есть, мобильно

Чтобы в этом подсобил.

Ну а кто, как не угодник, –

Здесь о нём, конечно, речь, –

Результата с целью сводник,

Стоит в играх этих свеч?

Вот и путь вам на вершину

Столь желанной власти весь, –

Самый, кажется, не длинный, –

Здесь имел явить я честь.

Правда, вряд ли мне ответить

На простой вопрос дано:

Рядом с властью высшей света