Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом

— За тобой хотела пойти Джессика, но ее не отпустил Кайл. А сам он отравился сильнее нас. Пришлось мне.

— Я в этом не нуждаюсь.

— Наоборот. У тебя поехала крыша, и кому-то надо за тобой присмотреть.

— В тебе проснулось чувство вины? — Я оттолкнулась от стены и сделала шаг к Блэйку. Он держал руки скрещенными на груди и прожигал дыру в моем лице презрительным взглядом, сжимал губы в тонкую линию ради призрачного самоконтроля. — Если ты считаешь, что после своих «проступков» обязан псевдозаботой искупить вину, то спасибо, не надо.

— Ангелочек…

— Не смей. — Дуло пистолета уткнулось прямо между его ребер, замок из рук на его груди тут же раскрылся, и я застыла в крошечных сантиметрах от него, намереваясь прогнать. — Не называй меня так, после всего, что произошло.

— Это не меняет того, что я хочу тебя так называть, — холодно произнес он, скептически смотря на мою странную позицию.

— Мои заботы не касаются Джессику, Кайла и тем более тебя. Вам просто надо залечь на дно и пережить то, что будет дальше.

— Ну а ты собралась в одиночку вершить правосудие? Выглядишь как-то без перспективно. И эта твоя поза, — он кивнул на направленное на себя оружие, — смотрится уж больно неубедительно, чтобы кого-либо запугать. Откинешься, как только перешагнешь границу.

— Не забывай: мы говорили о том, что ты сдохнешь первым.

— Аврора, — выдыхает он, — не заставляй меня объяснять очевидные вещи. Это опасно, это тупо, это, черт возьми, такой хреновый план. Да это даже не план, а просто пиздец!

— Я не собираюсь больше беспомощно ждать чуда. Пойми ты, я не хочу по-другому действовать, не хочу больше подвергать кого-то опасности и заставлять нянчиться со мной.

— Идиотка.

— Да, поэтому тебе надо уйти. — Я первая отступаю от него и готовлюсь к прощанию. — Возможно, когда-нибудь еще увидимся?

— Остановись ты, дура! — не выдерживает он.

Его голос эхом ударился об стены и почти грозным рыком вырвался на тихую улицу. Мне хватило секунды, чтобы сообразить, чем мог обернуться его срыв. Когда я всем корпусом развернулась к выходу из закоулка, неизвестное мне оружие уже смотрело в нашу сторону.

Решение было принято слишком быстро, чтобы я успела испугаться собственных мыслей.

Нажимаю на курок. Еще и еще, пока не слышу, как тело напротив валится с ног и подставляет скорченное от боли лицо лунному свету. Совсем молодая девушка, скорее всего моя ровесница. У меня все внутри сжимается от чувства вины, и я понимаю, что мне нужно как можно скорее бежать от сюда, пока я не сорвалась.

— Видишь, я смогу за себя постоять, — с фальшивой гордостью говорю я, проглатывая обратно тошноту, подступившую к горлу. А рванное дыхание и вытекающая кровь бросает меня в холодный пот.

Это ничто. Все нормально.

Делаю глубокий вдох. Выдох.

В ушах перестают жужжать собственные мысли, невнятные и слишком громкие. Кажется, я наконец отрываю всю свою душу от умирающей девушки и начинаю обращать внимание на остальной внешний мир. Тогда я понимаю, что то самое дыхание, за которым я сама неосознанно повторяла, принадлежало далеко не моей жертве.

— Да, ангелочек, отлично сработанно, — с хрипом произнес Блэйк.

Я резко оборачиваюсь и вижу, как Блэйк спиной наваливается на стену и без сил скатывается вниз, при этом держась за место под ключицей. Все его лицо исказилось из-за боли, взмокло, глаза зажмурились, а зубы стиснулись. И я сама каменею, не веря в то, что так медленно плывет перед глазами.

Девушка успела в него выстрелить.

У меня парализует ноги, руки, веки застывают на одном месте и не дают моргать. Чтобы я видела это, чтобы я понимала, что во всем виновата, и теряла последние капли рассудка.

Его громкий кашель заставляет меня вздрогнуть, очнуться. В одно мгновение я оказываюсь рядом на земле и притягиваю к себе его, кладу голову на колени, а у него никаких сил нет воспротивиться моему порыву.

— Блэйк, — обращаюсь шепотом, — ты что творишь?

Убираю его руку и осматриваю рану: где-то глубоко в его груди застряла пуля.

— Даю тебе шанс поскорее сдохнуть сразу после меня.

Он усмехается собственной шутке, и по его губе вниз к подбородку тут же начинает бежать густая кровь. Я в панике как можно сильнее принимаюсь давить на рану, осматриваясь вокруг, будто где-то могло лежать лекарство. Черт, да что угодно!

— Аврора?

— Что?! — вскрикиваю я, отказываясь бросать даже короткий взгляд в его сторону. Нет, я не могу. Я не хочу смотреть на его бледное лицо и на эту кровь, стекающую уже и по моим коленям.

— Ты вся трясешься. — Констатирует глупый факт. Меня не просто трясло: мое тело словно заходило в конвульсиях, держа внутри слишком сильные эмоции. И слезы. Мое лицо было до сих пор сухим, потому что я знала: мне нельзя реветь. — Переживаешь?

— Блэйк, черт возьми! По-твоему это шутки? — опускаю зудящие глаза и вижу его, такого спокойного и умиротворенного, разглядывающего меня в ответ.

Сейчас он не зол, не ворчлив, не смотрит на меня, как на пустое место.

— Успокойся, хорошо? И смотри мне в глаза.