Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом

— Мы еще не успели все это обсудить, так как я узнала о беременности только вчера. Но я видела его глаза: он был безумно счастлив. Сегодня я вернусь домой, надеюсь, нам удастся поскорее поговорить и рассказать об этом близким людям.

— У вас же с ним уже установились доверительные отношения?

— Конечно. Он же мой муж. Я люблю его и полностью ему доверяю. Я уверена в том, что у нас получится создать крепкую и счастливую семью.

Женщина слишком быстро перескакивает с вопроса на вопрос, пытаясь сбить меня, лишить бдительности. Но я отвечаю максимально в стиле «светлой» и пытаюсь заговорить ее воодушевленными речами.

— Тогда я могу полагать, что он знает все твои секреты?

Приоткрываю рот, с желанием гордо воскликнуть да, но тут же понимаю, что в этом вопросе есть уловка.

— Но у меня нет никаких секретов. Дэйв знает обо мне все. — И я бросаю в женщину хмурый взгляд, словно совершенно не понимаю, как она может задавать подобные вопросы.

Она тут же тушуется, хотя и не желает сдавать позиции. Улыбается.

Все той же дежурной улыбкой, которая застыла на лицах всех сотрудников больницы. Их чопорная любезность и фальшивость меня бесят.

И как, спрашивается, я могла принимать это за чистую монету долгие годы?

— У тебя все в порядке со сном, Аврора? Ты всегда высыпаешься?

— Вполне.

— И тебе не снятся кошмары?

— Нет.

— Тогда что произошло прошлой ночью?

— Я просто захотела пить и пошла за водой. А дальше все поплыло перед глазами, — рассказываю, придерживаясь версии, которую придумал Дэйв.

— Возможно, ты увидела кого-то в окне? Или что-то услышала?

— Вы о чем? Кого я могла увидеть?

— «Темного» человека.

Мои глаза тут же расширяются, и грудь наполняется воздухом, который не удается сразу выдохнуть. Пальцами я впилась в край диван и сфокусировала всю свою агрессию в руках. Я не понимала подобной реакции своего тела. Наверное, первый раз чувствуя, что кто-то подбирается к моей тайне, я пожелала дать отпор и не на секунду не задумалась о страхе.

— Вы утверждаете, что к моему дому могут пробраться «темные»? Вы хотите сказать, что, даже находясь в своей квартире ночью, я не в безопасности, и эти чудовища могут навредить моему ребенку?! — Все свои эмоции я превратила в то, что «светлые» хранят в своем сердце под цветочной оболочкой, — в ненависть к «темным». В сыгранные на ура страх и отвращение.

Осталось начать лить слезы, чтобы показать себя слабой и беззащитной, что я и сделала. Женщина соскочила со своего места и, принося множество извинений, вручила мне стакан воды.

— Я совершенно не это имела в виду, — говорила она, поглаживая мое плечо, словно меня должно было это успокоить. — Прости, твоей семье ничего не угрожает.

Я киваю и ставлю пустой стакан на стол.

— Я не понимаю, что на меня нашло. Но когда вы сказали мне о «них», я почувствовала отвращение и неконтролируемый ужас, — я говорила это, хрустя пальцами и опустив голову, словно действительно запутавшаяся в себе девушка.

Почему я не стала актрисой драмы?

— Еще раз прости. Мне очень жаль.

Она отходит от меня и возвращается с каким-то бланком и чистым листом, разделенным на восемь квадратов.

— Ассоциативный рисуночный тест? — спрашиваю я, заполняя анкету в бланке.

— Это формальность. С помощью него мы узнаем о некоторых чертах твоего характера и выявим отклонения от нормы, если они имеются. Мы проводим его со всеми пациентами. А если взять во внимание, что ты еще и беременна, это становится вдвойне обязательной процедурой.

— А для чего тогда был этот допрос? И я имею полное право отказаться, так как тут есть графа «согласен», где я могу просто не поставить свою подпись.

— Имеешь, но тогда я сочту нашу беседу, — она сделала акцент на этом слове, как будто это был не допрос, — и твои вопросы за ложь, а срыв — прекрасной актерской игрой.

— Но «светлые» никогда не врут.

— Именно, что «СВЕТЛЫЕ» никогда не врут.

— Вы утверждаете, что эти рисунки и закорючки дадут определенную характеристику обо мне?

— Да, не сомневайся. — Снова чертова улыбка, только теперь я чувствую высокомерие.

Хорошо. Буду рисовать цветочки, кошечек и собачек, принцесс, скачущих на единорогах.

Ставлю свою подпись и обмениваюсь очередным «добродушным» взглядом с недопсихологом.

Дэйв забрал меня из больницы и привез домой, несмотря на то, что я настаивала, что вполне могу добраться сама. За все время, что мы провели в машине и дома, мне показалось, что он стал очень заботливым и внимательным. В какие-то моменты он даже перегибал палку с опекой.

— Я действительно могу сама себе принести воды, — сказала я, когда Дэйв заставил меня лечь в постель, несмотря на мою жажду. Если бы та история моего падения не была выдумкой, я бы подумала, что у него просто паранойя. — Но все равно спасибо.

— Рисовала рисунки, говоришь? И все? — Он сел на край кровати и явно приготовился получить множество ответов.

— Да, ничего интересного. И опережая твой вопрос, результаты мне пока что не сказали.

— Тебя это не напрягает?

— Если я буду думать обо всех возможных угрозах, то просто сойду с ума и откинусь в этот же момент. Я весьма впечатлительна, если ты вдруг не знал.