Любовь сильнее меча

Она резко повернулась в их сторону.

— Ты хочешь меня? — жестко, властно, но в то же время с надеждой спросила она.

Охранник выронил в ужасе руки мертвого, и тело со стуком упало на пол, пачкая кровью дорогой ковер. Стражник грохнулся на колени и взмолился:

— Пожалей раба своего, солнцеподобная. У меня больная жена и двое маленьких детишек дома! Я выколю глаза свои за то, что осмелились они взглянуть на бесподобную госпожу мою.

— Иди, — властно сказала Дельарам. — Ты вряд ли сильнее, чем этот. — Она презрительно кивнула на остывающее тело. — И грех оставлять детей сиротами без нужды. Но чтоб я больше не видела тебя.

Не переставая повторять жалкие и несвязные слова благодарности, стражник подхватил тело несчастного, и охранники поспешно покинули зал.

Свечи погасли, но за окнами набирал силу прекрасный весенний день.

Дельарам подошла к окну и набрала полную грудь чистого горного воздуха. После непродолжительного беспокойного сна предстоит долгий утомительный день, отягощенный думами о судьбах страны, о новых фирманах и о войне с соседним Фархадбадом, ибо требуются новые пленные.

В это время в лучах рассвета к городу подъезжал на великолепном белом коне усталый всадник, дремлющий в седле, но в любое мгновение готовый выхватить острый меч и вступить в бой.

Радхаур дружелюбно потрепал по гриве верного Лореллера.

Конь послушно остановился у городских ворот. Лореллер был утомлен, за долгое путешествие подковы стерлись, когда-то богатая упряжь прохудилась.

Доспехи коня, как и собственные, впрочем, пришлось давным-давно запрятать в укромном месте на берегу широкой ленивой реки, названия которой Радхаур не знал. И надежды, что он сумеет найти их, у него не было. Хотя, если очень захотеть, то можно воспользоваться способностями Алвисида. Но после этого всегда болит голова. Хорошо, что не пришлось прятать в камнях и единственного надежного друга — меч по имени Гурондоль, не раз спасавший ему жизнь.

Стараниями барона Ансеиса у него была охранная грамота шаха Балсара. При виде ее нечестивцы ворчали, но разрешали проезд вооруженного христианского рыцаря по своей территории.

Радхаур отер пот со лба и посмотрел на запачканную руку — давно на его пути не попадалось городов, где можно было бы привести себя в порядок.

Его боевая кожаная куртка цвета бычьей крови от въевшейся в нее пыли, стала серой, а позумент на рукавах из позолоченного превратился в грязно-черный и отрывался. Сапоги прохудились, и пора было доставать из мешка новые.

Он провел ладонью по щеке — семидневная рыжая щетина больно кольнула его. Он знал, что щетина отнюдь не украшает его, а спутанные грязные белокурые волосы сосульками упираются в плечи. За годы путешествий, кровь, вызванная магией возрождения жизни, выцвела и его когда-то черные волосы стали светлыми.

Он развязал стягивающую волосы и прикрывающую голову от знойного восточного солнца алую повязку, встряхнул и перевязал ее.

Да, недостойное рыцаря зрелище сейчас он из себя представляет. Но не перед неверными же красоваться, а любимая Рогнеда далеко отсюда, хранит подземелье ее прозрачные воды. Она ждет, когда он в последний раз отразится в них и отправится в поход за сердцем Алвисида. Чтобы вернуться победителем и спасти ее от опостылевшего водного плена.

— Куда направляешься, франк? — грубо спросил неопрятный стражник, с сизым набухшим носом и ужасающими мешками под глазами.

Рука потянулась к мечу в негодовании, но Радхаур усилием воли сдержал себя.

К воротам подошли еще четыре стражника, выглядевших весьма солиднее первого. Конечно, убивать неверных, избавляя землю от скверны, — святая обязанность любого благочестивого рыцаря, но ни в коем случае нельзя забывать о деле, которому он посвятил последние пять лет.

Он ясно чувствовал, что цель его путешествия рядом, совсем близко, где-то в центре этого аляповатого, кичущегося безвкусной роскошью, огромного муравейника сарацин.

— Я прибыл сюда по особому фирману вашего государя, — сказал Радхаур.

Он пытался прочувствовать мысли неверных, но ему это не удалось — либо он устал за долгую дорогу, что маловероятно, либо мысли стражников были чересчур путаны и несвязны.

— По какому же делу тебя вызвала царица? — вдруг спросил шестой сарацин, в богатой пурпурной одежде, который только что подошел к воротам.

— Если ваша царица захочет объяснить вам дело, по которому я сюда прибыл, она сделает это, — надменно заявил благородный рыцарь.

К его удивлению, стражники грубо расхохотались, лица их были в этот момент отвратительны Радхауру.

— А он похож на самоубийцу, — надрывался от мелкого противного смеха первый стражник. — Царица будет довольна, ха-ха-ха…

Резко и грубо оборвал их смех человек в богатых одеждах, прокричав что-то, что Радхаур разобрать не сумел. Да его это не особо интересовало. Не пропустят по-хорошему — познакомятся с режущей кромкой его Гурондоля. Шесть человек — пустяк, даже размяться после утомительного пути не удастся как следует.