Любовь, смех и хоботы

Они скользнули внутрь и оказались на узеньком подоконнике. Пригнувшись, сайфейри прильнули к откосу. Им открылся вид на уютную кухоньку. На электроплитке тихо булькало в мятой кастрюльке пахнущее грибами варево. Большую часть кухни занимал допотопный холодильник, конденсатор которого жалобно, свистяще булькал. На столике между плиткой и холодильником жались друг к дружке жестяные банки и пластиковые коробки. С ярких, кричащих этикеток улыбались пририсованными ртами мультяшные полуфабрикаты. «Всякая дрянь», – мысленно заключила Элета.

Создатели сайфейри не сочли нужным в полной мере их наградить человеческими чувствами. Запахи она слышала плохо. Чувство вкуса так и вовсе находилось в катастрофическом состоянии. Она могла на консервах выжить, но на вкус все эти разнообразные яства друг от друга ничуточку не отличались. Все походили на мокрую бумагу.

(а ведь есть ещё и то самое чувство)

Но…

– Смотри, – заворожённо прошептал Криф.

…из этого правила были свои исключения. Она прекрасно чуяла цветы. И фрукты. И любые сладости. Сайфейри должны были стать ожившей в неоновой реальности сказкой. Какая фея откажется от сахара?

В самой середине стола располагалась мутная стеклянная банка. Из банки высовывалась деревянная ложка. На самой банке красовалась поблёкшая наклейка. Жёлто-белая. С шестиугольниками и насекомыми.

– Это наверняка мёд, – констатировал Криф негромко. У него округлились глаза. – Настоящий мёд, Эля!

– Сколько ему лет? – в шоке спросила Элета. – Это ещё можно есть?

– Конечно, – убеждённо сказал он. – Он не портится.

Она не знала, верить ли ему. Но она уже почувствовала запах. Терпкий, сладкий, он манил её к столу, влёк к жёлто-белой банке. Она подалась вперёд, шагнула на край подоконника, чуть присела, чтобы оттолкнуться ногами…

Криф осторожно сжал её плечо, потом вытянул руку в направлении противоположного конца трейлера. Там на прохудившемся диване спала женщина. Лицо спящей расчертили глубокие борозды морщин. Волосы рассыпались по подлокотнику дивана. Она укрылась клетчатым одеялом. На полу рядышком Элета заметила потёртые тапки с разноцветными носами.

Чуть дальше, за диваном, виднелась входная дверь.

– Не шуми, – сказал Криф. Элета фыркнула и сорвалась с подоконника, рухнула вниз, чтобы насладиться мгновением свободного падения перед тем, как раскрыть крылья. Если у Крифа они были округлые, бархатно-розовые и широкие, то у неё – сложные, узкие, с «хвостами», и небесно-голубые. Создатель очень много труда вложил в то, чтобы сделать их всех разными, друг на друга непохожими, на любой вкус. Может, потому у него и перестали сходиться на счетах бесконечно важные циферки. Слишком много тонкостей.

Она приземлилась на край стола, дальше – побежала; крылья бесшумно сложились, исчезли из виду. Она направилась прямо к притягательной банке с мёдом. Пчёлы на этикетке при ближайшем рассмотрении оказались мультяшными, с огромными блестящими глазами и маленькими ручками. Под одной из пчёл кто-то карандашом приписал: «Анвару на 12 д. р.». Элета подпрыгнула, ухватилась руками за край банки. Ладони прилипли. Она подтянулась, и в этот же миг рядом с ней на край банки приземлился Криф. Он слишком рано сложил крылья – может, опять ожидал, что правое заартачится, а оно возьми и послушайся. Потеряв вдруг равновесие, Криф замахал в панике руками. Элета, перекинув одну ногу через край банки, отодрала от липкого стекла руки и вцепилась ему в пояс.

– Ух, спасибо, – выдохнул он, осторожно опускаясь на край банки рядом с ней. Сайфейри уставились внутрь банки

– С ним точно всё в порядке? – усомнилась Элета.

На этикетке мёд выглядел светло-коричневым и полупрозрачным. На дне банки же она увидела несколько чайных ложек густой, неоднородной массы; местами поверхность мёда покрывали мелкие блестящие кубики.

– Да, – твёрдо сказал Криф. – Точно!

Он по краю банки отодвинулся от неё чуть подальше, потом – ещё чуточку, пока не оказался вплотную к забытой в банке ложке. Он упёрся в ложку одной ногой, потом осторожно соскользнул внутрь. Уже через несколько секунд он высунулся обратно поближе к Элете. Он воздел к ней руки: в его сложенных лодочкой ладонях лежал комок мёда. Она со смешком его приняла. Липкая масса в её руках на ощупь походила на смолу.

– Не испачкайся слишком сильно, – назидательно заметила она. – Не взлетишь.

– Ешь давай!

Она подняла руки к лицу, высунула язык, осторожно лизнула – и обомлела: какая сладость, как хорошо! Не сдержав звонкого смеха, Элета напала на мёд. Он прилипал к губам, слегка хрустел на зубах, обволакивал внутреннюю поверхность щёк. Ничего вкуснее сайфейри никогда не пробовала. Она глянула вниз: Криф соскабливал мёд со стенки и слизывал с пальцев. Он поймал её взгляд, и они друг другу улыбнулись. У неё тревожно ёкнуло сердце.