Некогда я охотился на демонов… Теперь я — один из них.
Я отворил дверь, крепко стиснув в руке Ласточкин Хвост. Да, то был всего лишь старый тяжелый меч, покрытый ржавчиной, но он до сих пор не утратил способности поразить всякого, кто мог бы ждать нас в засаде.
За дверью не оказалось ни души.
Янь молнией выскочила наружу и грациозно, беззвучно помчалась в лабиринт гонконгских улиц — вольная, дикая хули-цзин, порождение новой эпохи.
…если человек всем сердцем любит хули-цзин, она против собственной воли слышит его, какие бы дали ни разделяли их…
— Доброй охоты! — прошептал я.
Издали донесся ее вой, в воздух взвилось облачко белого пара, и Янь исчезла из виду.
Мне тут же представилось, как она, не знающая устали машина, мчится вдоль рельс фуникулера вверх, выше и выше, к вершине Пика Виктории — в будущее, исполненное волшебства в той же мере, что и минувшее.
Джо Р. Лансдэйл
Свалка
Нам… мне здесь очень нравится. Не вижу причины покидать это место. Свалка была моим домом около двадцати лет, и я думаю, что ни один неуклонный городской закон о санитарии не должен заставить меня собираться и свалить отсюда. Если я собираюсь здесь работать, я и жить здесь буду.
Я и Отто. Где вообще этот сосунок? По воскресеньям я позволяю ему бродить по свалке. Остальное время я держу его прикованным внутри, но там, вне поля зрения. Не хотел бы, чтобы он кусал людей.
Ну, как я уже говорил, свалка — мой дом. Лучший чертов дом, который у меня когда-либо был. Я никогда не учился в колледже, но я все же получил какое-никакое образование, так как я много читаю. Можете заглянуть в мою хижину и посмотреть на мои книжные полки. Может я и живу на свалки, но я не дурак.
Кроме того, на этой свалке есть куда больше всего, чем кажется на первый взгляд.
Извините. Отто! Отто. Иди сюда, мальчик. Папочка надерет тебе задницу, и ты раскаешься, что не отозвался сразу.
Так вот, я рассказывал о свалке. Как я уже говорил, здесь есть куда больше, чем кажется на первый взгляд. Ты когда-нибудь думал обо всей этой фигне, мальчик? Они приносят сюда все подряд, а я ему это подсыпаю. Есть трупы животных, которые очень интересуют старого Отто — банки с краской, всевозможные контейнеры для химикатов, пиломатериалы, солома, кисти и еще много всякого дерьма. Я сваливаю все это в кучу, и оно греется. Если бы ты сунул термометр под землю, проверить тепло, которое выделяет эта штука, пока она разрушается и превращается в компост, ты бы удивился как она высока. Иногда более ста градусов. Я как-то распахал эту штуку и увидел, как пар выходит оттуда, словно облако. Я мог почувствовать его жар. Это было похоже на одну из этих причудливых ванн. Они называют их саунами. Жарко, мальчик, очень жарко.
Теперь подумай об этом. Все это тепло. Все эти химикаты, трупы и все такое. Создается ужасный бардак, причудливая смесь отбросов природы. Очень странно. И со всем этим инкубируемым теплом. Ну ты только представь…
Я скажу тебе кое-что, о чем больше никому не рассказывал. Это случилось со мной пару лет назад.
Однажды вечером я и Перли, он был моим другом, мы назвали его так из-за того, что у него были самые белые зубы, которые вы когда-либо видели. Чертовы зубы выглядели, словно нарисованными, они были такими белыми. Так, о чем это я? О да, да, я и Перли. Ну, мы сидели здесь как-то ночью, сотрясали воздух, ну понимаешь, пинта на двоих и все такое. Перли, он время от времени приходил ко мне в гости, и мы всегда распивали бутылку. Раньше он был настоящим бродягой старых времен. Объездил всю страну по рельсам. Думаю, ему было лет семьдесят, если не больше, но вел он себя так, словно был лет на двадцать моложе.
Он приходил ко мне, и мы разговаривали, сидели, фыркали и крутили немного того принца Альберта, и курили. Мы хорошо тогда посмеялись, и я иногда скучаю по старине Перли.
В тот вечер мы довольно хорошо выпили. Перли, рассказывал мне об одном случае, произошедшем в Техасе в товарном вагоне с отходами из речного мусора, как вдруг он остановился посреди предложения, прямо на самой интересной части, и сказал:
— Ты это слышал?
— Я ничего не слышал, — ответил я. — Продолжай свой рассказ.
Он кивнул и рассказал историю, и я засмеялся, и он засмеялся. Он умел смеяться над своими рассказами и шутками лучше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо видел.
И знаешь, через некоторое время Перли встал и вышел за пределы огня, чтобы облегчиться. Вернулся он так быстро, как только могли нести его старые костлявые ноги, застегивая ширинку на ходу.
— Там что-то есть, — сказал он.
— Конечно, — говорю я. — Армадиллы, еноты, опоссумы, может быть даже, бездомная собака.
— Нет, — говорит он. — Что-то другое.
— Оу…
— Я был во многих местах, мальчик мой, — сказал он (он всегда называл меня мальчиком, потому что я был на двадцать лет моложе его), — И я привык слышать, как вокруг ходят всякие твари. Это точно ни чертов опоссум и ни бродячая собака. Это что-то гораздо большее.