Любовь Снегурочки (СИ)

— Ольга Ивановна, не будет ли слишком нагло с моей стороны пригласить вас на чашечку кофе? Вы принципиально не хотите благодарности, а мне хочется всё-таки как-то более ощутимо выразить вам признательность за Юльку.

— Я уже говорила, что это моя работа, — сказала Ольга. И поразилась спокойствию и непроницаемости собственного голоса, тогда как всё её нутро ёкало и холодело от светлого волнения. И добавила: — Но от кофе не откажусь. Завтра после трёх часов дня я свободна.

Это прозвучало ровно и невозмутимо, нейтрально-доброжелательно. Голос не подвёл, ничем Ольгу не выдал, лишь Бог был свидетель, как грохотало при этом сердце, проваливаясь в прохладно-сладкую невесомость.

— А у меня завтра выходной. — В голосе Арины слышалась улыбка. — Прекрасно, значит — завтра в три.

Ольга изо всех сил убеждала себя не спешить с выводами, не строить надежд, не выдавать желаемое за действительное. Но сердце дрожало и пищало, трепыхалось и замирало, и ничто не могло заставить его замолчать.

Никаких неожиданностей не случилось, Ольге не пришлось задержаться на работе. В начале четвёртого она, переодевшись, вышла из здания клиники. «Цок, цок, цок», — стучали каблуки по ступенькам крыльца.

— Ольга Ивановна, — окликнули её.

Арина, в синих джинсах, чёрных туфлях-оксфордах и кожаном жакете, стояла возле металлического заборчика вокруг клиники. В руках у неё был букет сирени.

— Здравствуйте, — улыбнулась Ольга.

Букет был бесплатный — скорее всего, Арина просто обломала где-то сиреневые кусты. До кафе они добирались на автобусе, но сердце Ольги, купаясь в проникновенно-нежном майском аромате, мурлыкало и таяло.

Молочная пенка на кофе ароматно ласкалась к губам. Сирень украшала столик, поставленная в стеклянную вазочку с водой.

— Мне сразу показалось, будто я вас где-то видела, — сказала Арина. — Но я никак не могла вспомнить, где, пока не увидела, как вы пишете. Левой рукой. А на правой у вас...

Пальцы Арины коснулись шрамов, осторожно накрыв руку Ольги.

— Я вас вспомнила. ДТП междугороднего автобуса... Вы тогда сказали, что в детстве вас переучили на правую руку.

— А вы сказали, что всё будет хорошо, — проронила Ольга, чувствуя лёгкую сладковато-солёную дымку в глазах. — И вы были правы. Мы в расчёте, Арина. Вы спасли меня, я прооперировала вашу дочку. Никто никому не должен. Но за сирень всё равно спасибо... Я её очень люблю.

И Ольга улыбнулась, пряча лицо в душистых гроздях. Её ресницы вскинулись поверх букета, взгляд ласково «выстрелил» в Арину.

После кофе они просто гуляли по весенним улицам, потом зашли в парк и бродили по яблоневым аллеям, осыпаемые белыми лепестками. Арина купила две порции мороженого, и они, вспоминая детство, ели его и беспричинно смеялись.

— Давно я так приятно не проводила время, — от души сказала Ольга. — Спасибо вам большое.

Юля шла на поправку. Её можно было выписывать — с одной стороны, радость, а с другой — на душу Ольги легла грустная тяжесть, ведь это означало, что у Арины не будет больше повода приходить в больницу, а значит, они больше не увидятся... Арина между тем была в недоумении:

— Юль, ты чего? В больницу не хотела — ревела. Сейчас выписываешься — опять ревёшь. Как прикажешь тебя понимать?

— Тётя доктор, — всхлипывала девочка. — Пусть она пойдёт с нами домой...

— Ты хочешь взять тётю доктора с собой? — засмеялась Арина. — Ну, наверно, это надо у неё самой спросить — хочет ли она пойти с нами. — И добавила уже без смеха, задумчиво: — По-моему, это судьба, Ольга Ивановна. Вам не кажется?

Унося на руках плачущую дочку, она обернулась на секунду в дверях, а в сердце Ольги будто осколочек светлого и высокого, доброго неба попал. И остро, и больно, и сладко.

Ольга уже не ждала звонка, но Арина позвонила. Она предложила встретиться в кафе, а потом прогуляться. Окрылённая светлой радостью, Ольга приняла предложение. Был тёплый и ясный июньский вечер, листва аллей смыкалась над их головами зелёным колышущимся шатром, сквозь просветы которого виднелось голубоглазое, наивно-чистое небо — то самое, чей осколок нанёс сердцу Ольги ту удивительную рану. Заживить её могли только серые глаза, обладательница которых сейчас шагала рядом с ней и как будто собиралась с какими-то важными мыслями. Как-то незаметно их занесло в тенистую, укромную и прохладную еловую аллею, где они были укрыты от посторонних глаз. В торжественной тишине перекликались птицы.

— Как в лесу, правда? — задумчиво-мечтательно вздохнула Ольга.

Вместо ответа её губы тепло и влажно накрыл поцелуй. Он отозвался жгучим эхом в груди и сладкой слабостью коленей, Ольга едва не задохнулась — потрясённо стояла, прижав пальцы к губам. Слегка побледневшая Арина отошла в сторону и опёрлась рукой о еловый ствол. Её рот был сурово сжат, взгляд сквозь усталый прищур любовался далёким, медленно вращавшимся колесом обозрения на другом конце парка.

— Простите, если позволила себе лишнее, — проговорила она наконец.