Любовь со вкусом корицы (СИ)

— Передача денег будет производиться через нотариуса. Там же Вероника и напишет отказ. Всё случится по закону. Нике — деньги, мне — гарантия. Пойми, Вась, я не могу рисковать. Если есть хоть какая-то возможность обезопасится, будет глупо не попробовать.

— А деньги? Где ты собираешься их искать? Это не сто тысяч и не пятьсот. Два миллиона!

— Да где угодно! Пойду в банк, попробую взять кредит. У друзей займу. На крайний случай к родителям на поклон отправлюсь. Буду в ногах ползать, но деньги должны быть у меня!

— А если не найдешь, что тогда?

— Значит, пойду в суд.

— Мне кажется, это провальная затея. Уж прости.

— Я обязан попробовать!

— Тебе виднее. — Пожала, плечами я, не желая продолжать этот бесполезный спор. Мои внутренние барьеры для Славы, одним словом, ничего не значат. Он уже принял решение.

— Если бы у тебя был ребенок, ты бы меня поняла.

— Возможно.

— Так и есть. Надеюсь, ты на меня не в обиде? Ну, за моё поведение?

— Извинений в свой адрес как таковых слышно не было. Поэтому да, я в обиде.

— Как это не было? — Театрально оскорбился Слава. — Я ведь сказал — прости.

— Одного, прости, мало, — кокетливо засмеялась я. — С тебя цветы.

— Принял, понял, осознал.

— Да я же шучу! Конечно, я тебя простила. Всё понимаю. У меня, наверное, тоже бы нервы сдали.

— Спасибо тебе.

— За что? — Растерялась я.

— За то, что ты есть. — Тихо прошептал в ответ.

Глава 23

Утро началось со звонка Славы. Он попросил посидеть с Машей, пока будет решать финансовые вопросы. И не смотря на значимость моего присутствия на работе, отказать было невозможно. Выпив кофе в успокаивающей тишине, я отправилась в гости к Самариным. По пути купила ароматной пиццы и коробку мороженого, которое любит Маша. В первую нашу встречу она рассказала, что папа всегда покупает клубничное мороженое, если ей грустно. Сейчас было грустно мне, и я хотела разделить свои переживания с маленькой девочкой. Всю ночь меня не покидали мысли о грязных людских поступках. И насколько мы в этом мире перестали ценить мелочи жизни. Как правильно писал Омар Хаям: «В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое. В одно окно смотрели двое.».

Мы отражаем свой внутренний мир. Если в душе у тебя черная дыра, вряд ли ты заметишь, какое прекрасное утро после дождя. Как свежо и приятно дышать. Ты увидишь лужу, ощутишь сырость и серостью. Приезжая на работу, ты не улыбнешься своим коллегами, а лишь изобразишь радость при виде их. Потому что на самом деле они тебя раздражают. Весёлым смехом, улыбками, сплетнями, банальным существованием. И когда из тебя сочиться дерьмо, ты будешь притягивать его регулярно. А уж если в твоей жизни приходится подбрасывать это дерьмо другим, по итогу ты сам таким и становишься. Вот такая у меня философия на поступки Вероники. Своими проделками она показывает этому миру, какой она человек. Оставила ребенка с отцом, обобрав их до нитки. Ни разу за столько времени не позвонила своей дочери, грозилась судом. А по итогу запрашивает деньги в обмен на отказ от Машки, прекрасно понимая, что у Самарина их нет. И по сути, она отбирает хлеб у самого близкого человечка, которому подарила жизнь. И на которого ей абсолютно плевать. Ну как такое возможно? Я, не познавшая прелести материнства, осознаю, как это бесчеловечно. А она девять месяцев вынашивала, рожала и так безжалостно продаёт за стопку бумажек. Никогда не пойму таких людей. Но что самое интересное, я даже злиться на Веронику не могу. По одной простой причине она— несчастна. И кроме жалости не вызывает ничего. Деньги — это пыль. С их помощью можно упростить жизнь, но невозможно стать по истине счастливым. Сколько мировых людей в истории, очень богатых людей, кончали трагично? Миллионы. Если заглянуть в биографию некоторых из них, можно увидеть: одиночество, страдания, безнадежность. Пусть Слава не богат, но его душа чиста, а сердце наполнено любовью. Чего не скажешь о Веронике. Пройдет год, два, десять, и до неё дойдет, сколько всего она потеряла ради минутного удовольствия. Правда, уже будет слишком поздно.

Со Славой мы встретились на подъезде. В кратком пересказе он разложил план своих действий. Куда пойдет, с кем поговорит. Не забыл и меня проинструктировать, категорически запретив кормить Машу конфетами, потакать любому капризу и вестись на провокации. Я, конечно же, покивала головой для виду, но решила, что буду отталкиваться от ситуации. Мне впервой оставаться с ребенком один на один, и честно — безумно, страшно, что не справлюсь, не вывезу, не дай Бог, сорвусь. Поэтому лучше выстроить тандем дружбы, нежели выглядеть в глазах ребенка ворчливой, недовольной, тридцатилетней занудной. Для этого у неё есть отец.

*****

Я: «Как дела?»

Слава: «Пока без изменений. Что делаете?

Я: «Играем»

Слава: «Надеюсь вы не разнесли дом?

— Василиса. Лови! — Маша кидает мяч, который пролетает мимо меня и с характерным звуком приземляется на подоконник, прямиком в горшок с фикусом.

Вот же черт!