Любовь со вкусом миндаля (СИ)

— Ты был прав, по сделке с «Вотеркрафт» есть утечка информации, — осторожно начал он.

Ник кивнул. Его предположение подтвердилось, но мыслями он был настолько далеко, что и разозлиться толком не мог. Сейчас его больше волновал вопрос, где Шэрен захочет провести медовый месяц, а еще, будет ли он сегодня спать в постели с женой, или бабуля Прескотт разгонит их по разным комнатам, почему-то Ник не сомневался в том, что она способна выкинуть нечто подобное.

— И не только там, — тем временем проговорил Кингсли, кивком указав на черную папку в своих руках.

Ник нахмурился, наконец уловив обеспокоенные нотки в голове старого друга, и взглядом велел продолжать.

— Я обнаружил слив инсайдерской информации по многим направлениям, а также злонамеренное разглашение коммерческой тайны: наших ставок на госконтракты и цен на общественных торгах. В будущем это грозит немалыми финансовыми потерями.

— Ты выяснил кто? — с тихим бешенством спросил Ник.

— Я даже выяснил для кого.

— И?

— Фрэнсис Колвилл.

— Кто? — изумился Ник, затем громко рассмеялся.

— Я вижу, тебе знакомо это имя, — заметил Кингсли.

— Я слышал, что он приторговывает секретами, но и подумать не мог, что Колвилл сможет пробраться к нам. Вот сучонок! — в сердцах воскликнул Ник. — Кто шпионит для него?

— Это женщина, — с несвойственной ему неуверенностью произнес Кингсли. — В этой папке всё, вплоть до распечаток с ее личной почты.

— Сука! — выругался Ник, затем шумно выдохнул, мысленно велев себе успокоиться. Его ждала Шэрен, и отравлять день ненавистью и злостью не хотелось. Но он чувствовал, что заводится, что бешенство уже начало опасно клокотать в груди, толкая на необдуманные действия. — Надеюсь, этого хватит, чтобы посадить их обоих? — Мартин кивнул. — Кто она?

— Шэрен Прескотт.

— Кто? — тихо переспросил Ник, не веря собственным ушам.

— Сынок, — успокаивающе начал Кингсли. Он краем уха слышал, что эта молодая леди пользовалась особым расположением президента «Беркшир», но, признаться, до этой минуты не верил досужим сплетням. А вот теперь видел явное тому доказательство: мужчина, к которому он давно относился как к родному ребенку, энергичный руководитель, с которым они рука об руку проработали не один год, побледнел, как мальчишка, которому рассказали, что чудовище под кроватью существует на самом деле.

Ник протянул руку и дождавшись, когда черная папка окажется в ней, угрожающим шепотом произнес:

— Оставь меня.

— Ник…

— Оставь, я сказал! — не сдержавшись, крикнул он. Оставшись в одиночестве, Ник преувеличенно спокойно опустился в кресло и начал читать.

С каждой страницей, с каждым словом белый шум настойчиво охватывал голову, поедал мысли, оставляя только оболочку. Если бы Ник оказался в эпицентре ядерного взрыва, то навряд ли почувствовал бы такую же невыносимую боль и устрашающую пустоту, внутри и вокруг. Его мир рухнул. Женщина, которой он открыл сердце, сделал женой, с которой желал создать семью — настоящую и крепкую — предала его.

Шэрен. Предала. Его. Эта мысль отрезвила, прогнала пелену, затуманившую разум, а на смену ей пришла ярость, страшная и разрушающая. В сердце, еще несколько минут назад, переполненном любовью, поселилась ненависть, черная и пугающая. Ник резко вскочил, схватил пиджак и, не выпуская злосчастную папку из рук, выбежал из кабинета.

***

Шэрен стояла в небольшой ванной, опершись руками о раковину и, кусая губы, с неверием рассматривала разложенные перед ней экспресс-тесты на беременность. Две полоски, плюсик, а на одном даже срок с точностью до недели. И если ему верить, она уже пять-шесть недель как в положении.

Примерно столько прошло с того вечера, когда Ник приехал к ней домой после дикой ссоры в издательстве. Тогда он в первый раз произнес заветные «я тебя люблю», и это признание бальзамом пролилось на ее израненное сердце, а после все перестало существовать. Они были настолько поглощены друг другом, так сильно желали близости, что, утонув в страсти, совершенно забыли о защите. В те волшебные мгновения это казалось правильным и логичным, да и беспокойства не вызывало. Шэрен, абсолютно уверенная в своем цикле, и представить не могла, что дни были не такими уж безопасными.

Первое беспокойство тревожным звоночком ударило по нервам, когда месячные не пришли в срок, но Шэрен легкомысленно списала небольшую задержку на перевозбуждение и гормоны, а вот когда ее в Вегасе чуть не стошнило от запаха креветок, который неожиданно сильно и жутко неприятно ударил в нос, то всерьез задумалась. Сегодня догадка, занимавшая все ее мысли во время перелета из Лас-Вегаса, подтвердилась.

Шэрен взглянула на свое отражение и, натянуто улыбнувшись, прикрыла глаза. Ей было страшно. Она и сама не понимала, откуда взялось сосущее чувство глубоко внутри, ведь Ник хотел детей, и последние дни без устали доказывал это.