Любовь со второго взгляда

— С продюсерами не ладится.

— А давай я буду твоим дусером. Чо для этого надо?

— Ну, деньги…

— Маленько есть. Своих.

— Нет, надо много. И чужих. Так что копите, Володя, копите. Принимайте побольше посуды.

Мы — в шопе

Мне предложили снять рекламу для фирмы «Пост-шоп».

У них были необычные товары: термоноски, термоперчатки, всякие супы для похудания, эротические духи… Съел суп, надушился — и снял все проблемы.

Интересно было попробовать. Никаких жестких условий мне не ставили, и я согласилась. Придумала ноу-хау — рекламный сериал. Валя Азерников сочинил симпатичные скетчи для персонажей. Композитор Евгений Крылатов написал музыку, а я — слова к песне про «Пост-шоп». В этих словах и крылась моя главная «фенечка». Там был такой припев:

Мы в шопе, мы в шопе,
Сегодня мы в «Пост-шопе»…

Заказчик сначала чуть не поперхнулся. Но потом понял: клипы начнут крутить, и вся страна запоет «Мы в шопе». Чего еще надо? В рекламе же важен крючок, зацепка, манок — на который попадется зритель и слушатель.

Было сделано десять выпусков. В них снялись Лидия Николаевна и Маша Шукшины, ансамбль «На-На», Леня Ярмольник, Саша Пашутин, Толя Ромашин, Сережа Габриэлян и другие прекрасные актеры. Продавщицами в магазине «Пост-шоп» работали самые красивые студентки актерских вузов Москвы. Танцы ставила Марина Суворова. В общем, команда собралась нехилая… Даже я рискнула сняться в одном сюжете — но потом себя вырезала категорически: с точки зрения режиссера я эту роль не потянула — ни по красоте, ни по таланту.

Было весело и азартно.

Но мне опять не повезло с «дусером». Я нашла заказ, деньги, группу, а молодой человек, некто Игорь К., которого я позвала поработать, назначил себя продюсером, поставил себе крутую зарплату, взял себе в замы девочку — да и укатил по своим другим делам. Пришлось с ним расстаться.

Всю работу за Игоря и его девочку фактически сделал мой муж. Реклама получилась забавная. Но телевидение все-таки не рискнуло распевать на всю страну: «Мы в шопе!..» Леня Ярмольник утверждает, что именно поэтому мне рекламу больше не доверяют.

И все-таки…

И все-таки мои вынужденные каникулы закончились «Московскими каникулами». Хотя не сразу и не просто.

Сперва сценарий «Московских каникул» год пролежал у улыбчивого продюсера Олега Ч. Олег был силен в обещаниях и слаб в рукопожатии. Дело стояло. Вернее, валялось.

Как-то в коридорах «Мосфильма» меня встретил мой бывший художник Володя Королев, ставший президентом чего-то там. Он решительно сказал:

— Мне не нравится, что вы не снимаете. Я хочу, чтобы вы работали и получали деньги за свои картины.

— А как я этого хочу!

— Давайте делать кино вместе!

И вместе со сценарием мы с Эмилем Брагинским перекочевали к Королеву. Затем, взявшись за руки, пошли в Госкино к Армену Медведеву за господдержкой. Он нас «господдержал».

О сценарии «Московских каникул» Эмиль Брагинский как-то заметил: «Этот сценарий я писал не по заказу. А для собственного удовольствия. Каждый кинодраматург пишет один и тот же сценарий всю жизнь. Я пишу о любви в жанре так называемой городской сказки. Меня называют утешителем, а мое кино утешительным. Ничего плохого в этом я не вижу».

В фильме должна была прозвучать песня — от лица главного героя, московского интеллигента, кандидата никому-не-нужных наук. Я вычислила Андрея Макаревича — не просто как автора песни, но и как соавтора роли. Переговоры с ним провел Леня Ярмольник. Он же потом и спел эту песню в фильме.

…А над городом живет Бог.
Сорок тысяч лет и все — сам.
И конечно, если б Он мог,
Он бы нас с тобой отдал нам.
…………………………………..

Но сойдет с Его лица тень,

И увидит Он, что я прав.
И подарит нам один день
В нарушенье всех своих прав…

Услышав ее, Эмиль сказал:

— Нам с вами повезло, госпожа Сурикова. Есть шанс сделать серьезную комедию. Если мы чего не доскажем картиной, Макаревич дотянет песней…

Русская звезда Сиона

Иру, Ирочку Селезневу, исполнительницу главной роли, я вычислила теоретически. Ведь героиня была иностранкой с русскими корнями. А Ира жила в Израиле, куда уехала вместе с тогдашним мужем, певцом и композитором Максимом Леонидовым. («То ли мальчик, а то ли виденье…»)

Я разыскала Максима в Москве. Спросила с наивностью продавщицы из овощного:

— А Ира красивая?

— По-моему, очень.

— А по-итальянски она, случайно, не говорит?

— Если надо — заговорит хоть по-китайски. За неделю.

Я Иру видела только в картине Михаила Швейцера. Она снялась в «Крейцеровой сонате», будучи еще студенткой ЛГИТМиКа. Роль ее в этой картине не вызвала у меня восторга. Но кандидатуру Селезневой поддержала Люба Горина, редактор почти всех моих картин. Она видела ее в израильском театре в спектакле по пьесе Гриши Горина.

Уехав в Израиль, Ира за один год выучила иврит. Стала играть и сниматься. Совершенно русская актриса стала израильской звездой.