Любовь со второго взгляда

Оператор Нахабцев решил свести с ним счеты. Я поняла, что его лучше не трогать. Конечно, оператору хочется, чтоб все выглядело идеально, чтоб сцена была снята в одном световом режиме, лучше в мягкий пасмур… Но, увы, так сегодня почти не бывает. Нет времени, читай — денег, чтоб ждать подходящую тучку. И тем более нет возможности перенести из-за этого съемку на следующий день. Но иногда я отступаю.

Полдня мы провели в ожидании погоды. А в кадре у нас четыре актрисы, каждая из которых вечером торопится на спектакль, да еще Леня Ярмольник, массовка и собака.

Леня выезжал на мост сбоку. На этот момент мы перекрывали основное движение. И пускали транспорт только следом за ним.

Из окон автомобилей и троллейбусов нас приветствовали, советовали, напутствовали:

— Бездельники! Мы с работы едем. А они тут развлекаются…

— Ночью надо кино снимать!

— Ой, ой, смотри, Ахеджакова! Дайте автограф!..

Мы все же успели снять эпизод. Володя «плюнул на солнце», взял в руки камеру и длиннейший и сложнейший эпизод снял с рук. Это физически под силу далеко не всем операторам…

А другой эпизод с Лией мне пришлось сократить: не вписывался в ритм финальных сцен. Мне его очень жаль — этакий собирательный образ нынешнего режиссера на светском рауте. Почти автошарж (написал его Витя Шендерович).

Прием был в разгаре. Люди группировались по интересам, обмениваясь поклонами, визитками, улыбками…

У одной из таких групп в шляпке, украденной у Лучаны, с большой — не к случаю — сумкой через плечо крутилась «Хозяйка» (героиня Лии Ахеджаковой).

Две Важные персоны (одного играл мой приятель, главный редактор газеты «Культура» Юрий Белявский) заканчивали разговор. Первый протянул визитку Второму:

— Вы позвоните мне завтра. И мы обо всем договоримся.

«Хозяйка» перехватила визитку. Сунула свою.

— Непременно. У вас такие добрые глаза. Хотите стать моим спонсором?

— Я?!

— Миллион рублей у нас уже есть. Нам нужен еще миллион долларов — и все. Я обеспечу вам бессмертие. Когда вы умрете, на вашей панихиде будут говорить только о нашем фильме…

— Почему я должен умирать?

— Да живите сколько хотите. Только дайте денег!

— Но я не даю денег неизвестно на что.

«Хозяйка» полезла в сумку. Вытащила сценарий.

— А он у меня случайно с собой. Прочтите. Сто двадцать страниц. Как раз до горячего успеете. Обрыдаетесь!

— Что вы! Не хочу я рыдать!

— Ну хорошо, обхохочетесь. Дайте денег, и мы переделаем его так, что родная мама не узнает. Только дайте денег! Поймите, я вам предлагаю потому, что вы мне по-человечески симпатичны.

Мне же любой даст — и мы поедем в Канн с ним… Я даю вам время подумать. Не будьте дураком… Вы можете искалечить себе всю жизнь…

Специально для Лии я потом смонтировала и напечатала этот эпизод. Мне хотелось, чтобы у нее осталась добрая память о нашей работе.

Автографы

Несколько замечательных актеров снялись в небольших ролях и крошечных эпизодах: Наташа Гундарева, Олег Табаков, Армен Джигарханян, Марина Дюжева. Я просила их оставить в картине свои автографы.

В маленьком эпизоде в ролях алкоголиков снялись писатель Михаил Мишин и режиссер, сценарист и художник Александр Адабашьян.

Было очень важно, чтоб алкаши, с которыми выпивает Лучана, были интеллигентными людьми. Чтоб это «читалось» без дополнительных разъяснений и подпорок…

Сначала я договорилась с двумя прекрасными драматургами Валерием Приемыховым (его уже нет с нами, хотя мы с ним успели посмеяться над превратностями его актерской судьбы в этой картине) и Эдуардом Володарским. Но случилось непредвиденное: оба, похоже, стали репетировать заранее. И ни тот, ни другой на съемку не явились.

Хорошо, что у Лени Ярмольника были мобильный телефон, мобильная машина и мобильные мозги. Дозвонились до Адабашьяна и Мишина.

Оба с удовольствием согласились. Тему их разговора мы толь ко наметили: художник — свобода — деньги. И дали Саше и Мише газету «Культура», огурец, валидол, раскладывающийся стаканчик, водочную бутылку с водой и… возможность блеснуть в импровизации. Они и блеснули…

Я очень хотела сделать героев Адабашьяна и Мишина кочующими из одной моей картины в другую. Но на следующей же картине воспротивился продюсер: алкаши — да. Но не интеллигенты.

Москва… Москва… Люблю тебя, как дочь…

Выбор московской натуры и радостен, и труден. У каждого кинематографиста, снимавшего хоть одну картину в Москве, есть своя любимая или своя удобная Москва. Мы проездили места почти всех прежних «боев» всех членов съемочной группы.

А Виктор Петров, один из лучших художников «Мосфильма», покатал нас по своей Москве.

«Да, взялся Лужков за Москву!» — повторяли мы каждый раз слова Витиной мамы, пожилой женщины, которую восхищало и удивляло обновление столицы.

Снимали во дворе старой обсерватории, в переулках Арбата и Солянки, в квартирах сотрудников обсерватории и писателя Виктора Ардова, где жила когда-то Анна Андреевна Ахматова.

В квартиру Ардова на съемку к нам приехал даже Эмик — он никогда не ездил на съемки, но тут ему очень захотелось побывать в комнате Анны Андреевны.