Любовь, сова и бюрократия

Приятно, конечно, что твой потенциал высоко оценили, но как-то бы хотелось для начала немного объяснений и … поесть.

Лэрд Кристиан покачал головой:

— В другой раз. Не на второй день после прорыва.

— Я тебя умоляю, стакан сока, кусок мяса, хороший сон — и резерв восстановится за пару часов.

Кусок мяса … у меня руки затряслись, так мне этот кусок захотелось!

— Вот и проследи, чтобы лея поужинала, — ледяным тоном приказал брату лэрд Кристиан.

— Как скажешь, — кивнул менталист и снова нажал кнопку вызова лифта. — Куда ты сейчас?

— Обратно к его величеству, — тяжело вздохнул Васкес.

— И какой ему с тебя прок, если ты на ногах едва стоишь? — проворчал Энтони.

— Ничего. Стакан сока, кусок мяса, хороший сон — этот рецепт даже на меня подействует, — улыбнулся прокурор.

— Вернусь и лично прослежу, чтобы ты поспал хотя бы пару часов, — пригрозил ему менталист.

— Хорошо, — согласился лэрд Кристиан и тихо добавил: — мамочка.

Я отвернулась к окну, пряча смешок, но успела заметить, как смутился Тони. Даже кончики ушей покраснели!

А Ракель-то не просто так приклеилась, я была не права. Менталист вполне симпатичный, хорошо-хорошо, очень симпатичный. Если быть предельно честной, лэрд Энтони канонический красавец. Просто за характером этого не видать. Надо же, волнуется за брата, переживает за него и стесняется этого. Как мило…

Интересно, кто из них старший?

— До встречи, Фелиция, — коротко поклонился мне прокурор и, дождавшись ответного прощания, быстрым шагом вышел из коридора на лестницу.

Лифт звякнул, мы вошли в кабину, Тони закрыл за нами дверь, и …

Город сияет огнями, сверху землю патрулируют стражи. Зов сильнее страха — даже здесь есть скрытые ото всех темные уголки. Барабан звучит то громче, то тише, песок кружится, пустыня злится — шипит. Кто-то и сам стал кормом, кому-то не хватило сил. Не все дошли до цели… а кто-то … уже здесь.

Здесь… здесь… здесь…

— … кто здесь? Фелиция, лея Гарсиа?

Перед глазами у меня мельтешило светлое пятно. Знакомое пятно, которое всё никак не хотело собраться из частей — нос, рот, глаза — в лицо лэрда Энтони Васкеса.

— Змеи! — выругался он мне в самое ухо и, пальцами нащупав пульс на моей шее, слегка надавал по щекам.

Это возымело действие, мимоходом отметив, что мы теперь почти квиты — удар, так сказать, за удар, — я смогла сфокусировать взгляд.

— Ну что, опять вас целовать? — спросил меня Тони. — Побьете, но хоть очнетесь! — и он уверенно подался ко мне.

— Нет, сейчас моя очередь! — громко возмутилась я и, окончательно придя в себя, быстро пояснила: — То есть, я имела ввиду, я в полном порядке!

Мы так и стояли — в лифте. Вернее, стоял менталист. Меня он держал под руки, прижимая к себе, чтобы не упала. Почувствовав твердый металлический пол под ногами, я попыталась от него отступить.

— Какая очередь? — от удивления продолжая меня удерживать, моргнул Энтони.

Какая-какая? Пощечина за туфлю, поцелуй за поцелуй…

— Шутка это такая.

Тони выгнул бровь, и я честно призналась:

— Неудачная.

Васкес-второй хмыкнул и вместо того, чтобы отпустить, наклонился к моему лицу и, обжигая дыханием, тихо спросил:

— Почему не удачная? Целуйте. Я, так и быть, потерплю.

И мне бы разозлиться на такое самодовольство или как-нибудь ехидно поставить его на место! А я расхохоталась, да так сильно, что у меня слёзы из глаз потекли.

Ну … нахал! И нельзя не признать, нахал обаятельный.

Лифт звякнул и двинулся наверх, а я опомнилась. Мы не успели выйти — Васкес-второй приводил меня в чувство, и теперь мы поднимались неизвестно на какой этаж. Вот ведь … Я опасливо посмотрела на менталиста. Надеюсь, его самооценка не пострадала от моего смеха? Не хотелось бы…

Тони же, похоже, не оскорбился ничуть, он вообще на меня не смотрел — ругаясь себе под нос, одной рукой он нажимал кнопки, намереваясь перехватить управление лифтом, и явно проигрывал, потому что, когда я попыталась избавиться от его поддержки, он пресек это на корню — второй рукой еще крепче прижав меня к себе.

— Вот, змеи… — повторил он. — Придется прокатиться, — и он повернулся ко мне лицом.

— Спасибо за помощь, лэрд, — вежливо сказала я.

— Это мой долг, — отмахнулся менталист.

— Меня можно отпустить, — напомнила я.

— Что? А, да, — он нехотя убрал руку с моей спины и признался: — Никогда не думал, что это скажу, но лучше бы вы, лея, тоже разыграли обморок.

— Тоже? — переспросила я.

Это что же, на менталиста с завидной регулярностью падают дамы? Если так, не удивительно, почему он так уверен в своей неотразимости. И почему не особенно любит людей — тоже. Я и сама терпеть не могу, когда кто-то без разрешения нарушает моё личное пространство.

— Так что с вами случилось, Фелиция? — проигнорировал он мой вопрос.

— Голодный обморок? — предположила я.