Любовь советская, запретная и страшная

Танькино счастье

Танька шла по тропинке парка, а рядом с ней шел Вовка. У нее даже слов не было описать свое состояние. Она была на небесах! Он сам сегодня позвал ее погулять! А разве она могла ему отказать? Она уже целый год смотрела на него восхищенными глазами. Именно год назад он пришел из армии, и поселился в ее сердце.

Жил он в соседнем доме. Был высоким, поджарым и спортивным. Черный чуб красиво лежал на загорелом лице! А какие у него были черные глаза, зрачков не видно! А зубы! Ровные , белые, в обрамлении ярких губ. Для Таньки Вовка был самым красивым и желанным. Если бы он прямо сейчас позвал ее замуж, она бы даже и не раздумывала.

А Вовка шел чуть чуть впереди Таньки, и думал о том, какая хорошенькая девчонка эта Танька. Русые волнистые волосы, складная фигурка, красивые ножки. Так бы и расцеловал ее прямо сейчас. Но мало ли что может случится, когда начнешь целовать, и тогда придётся женится, а женится Вовка не хотел. Пока не хотел.

Так они и шли по парку, Вовка чуть впереди, Танька чуть сзади. Вовка о чем то говорил, а Танька молчала, почти задохнувшись от счастья. Иногда их руки соприкасались, и они оба замирали от блаженства. А большего и нельзя было, хотя Танька уже все мысленно Вовке разрешила. А в реале боялась даже подойти к нему чуть поближе.

Они гуляли, вечер продолжался. Наконец то Вовка предложил ей присесть. Смел с лавочки листья и подал Танюхе руку. От этой руки Таньку прямо парализовало, так бы и держалась за эту руку вечно. Она присела, Вовка сел рядом, она чувствовала теплоту его тела. Ей хотелось прижаться к нему , обнять и целовать, целовать, целовать. Но если об ее мыслях узнает мать, последует наказание.

Смеркалось, пора было домой. Танюха встала, и попросила Вовчика проводить ее до дома, хотя идти было всего метров двести! Она уже грустила, что не увидит его до завтрашнего дня. Вовка встал и пошел вслед за Татьяной. Ну не хотелось ни тому, ни другому идти домой. Но оба знали, что позже девяти возвращаться нельзя. Поэтому оба шли к центральной аллее, чтобы свернуть к дому.

Кто то сломал ступеньку на пешеходном мостике, и Вовка подал Тане руку, чтобы не упала. Но это не помогло. Танюхина нога подвернулась, и она полетела на Вовку, Вовка не удержался, и упал на перила мостика, которые не выдержали тяжесть двух тел, и треснули. И два молодых тела рухнули в заросли полыни под мостом.

Танюхины губы оказались прямо перед глазами Вовчика, и он неосознанно потянулся к ним своими губами. На этом самом моменте все границы рухнули. Губы, тела, руки, ноги, все сплелось в один шевелящийся комок. Что можно, что нельзя, это теперь не имело значения. Вовка изучал Танькино тело под платьем, а Танька подставляла губы под поцелуи.

Очнулись они тогда, когда все случилось. Думать о последствиях было поздно. Вовка смотрел на Таньку, а Танька на Вовку. Что теперь делать? Но Вовкины губы опять потянулись к губам подружки. А она и не сопротивлялась , обвила его шею своими руками, и прижалась к нему телом, соглашаясь со всем, что он с ней будет делать.

Через час Вовка сказал:"Сейчас тебя мать искать пойдет.". Танька кивнула головой, встала и стала поправлять платье, измазанное соком травы. Они вышли на аллею, и Вовка стал вытаскивать из ее волос травинки, солому и мусор. Через пять минут они были почти в порядке и подходили к дому. Но теперь то им все было можно, и через каждые пять метров они целовались до обморока.

Дверь открыла Танькина мать. По одному взгляду на дочь она все поняла. Танька была третьей дочерью. Орать уже не было смысла. Тем более она прекрасно знала с кем гуляла Танька. А еще она была уверена в том, что Танька уже беременна. Запустив дочь в квартиру, она переоделась и пошла к Вовкиным родителям. А там уже были готовы к этому визиту. Чай не маленькие.

Свадьбу играли через месяц, и действительно, Танька была беременна. Но зато теперь им никто ничего не запрещал , и постель стелили общую.

Невеста

В Иркутск Маша приехала из глубокой деревни. От Иркутска она была не так уж далеко, километров триста, но была расположена в самой глуши. Цивилизация туда даже не заглянула. Один радиоприёмник на всю деревню, а свет только в сельсовете. Но Маша другого и не видела, поэтому относилась к этому просто, претензий никаких не имела, на жизнь не жаловалась.

Была она восьмым ребенком в семье, после нее было еще двое. Все с малых лет помогали матери по хозяйству. Кто чем мог, смотрели на возраст. Старшие коров доили, за огородом следили, а те, кто помладше вели домашнее хозяйство, да индюков с гусями пасли, да курей кормили. Мать выстроила свое хозяйство так, что все были при деле, а в доме и на подворье был идеальный порядок.