Любовь среди руин. Полное собрание рассказов

Настали последние дни, которые Белла посвятила своей внешности. За последние несколько лет она купила очень мало одежды, да и дублинская портниха, с которой она обычно имела дело, закрыла свое ателье. Какое-то безумное мгновение Белла лелеяла идею съездить в Лондон или даже в Париж, и только соображения времени заставили ее отказаться от путешествия. В конце концов она отыскала магазин, который ее устроил, и купила великолепнейшее платье из малинового атласа, а к нему – длинные белые перчатки и атласные туфли. Тиары – увы! – не имелось среди ее драгоценностей, зато она извлекла на свет огромное количество ярких, неописуемо викторианских перстней, несколько цепочек с кулонами, жемчужные броши, бирюзовые серьги и гранатовое ожерелье. Она вызвала из Дублина куафера, чтобы тот сделал ей прическу.

В день бала она проснулась чуть свет, слегка дрожа от нервного возбуждения, и ворочалась в постели, беспокойно прокручивая в голове малейшие подробности приготовлений, пока к ней не постучались. До полудня она должна была проследить за установкой сотен свечей в люстры бального зала и гостиной, а также в три огромных канделябра из граненого уотерфордского стекла. Она осмотрела столы, уставленные серебром и бокалами, и массивные ледники с вином у буфета. Она помогла украсить хризантемами лестницу и холл. В тот день она отказалась от ланча, хотя Райли уговаривал ее отведать образцы деликатесов, которые уже доставили из магазина. Она почувствовала легкую дурноту, прилегла ненадолго, но вскоре собралась с силами, чтобы собственноручно пришить гербовые пуговицы на ливреи наемных лакеев.

В приглашениях было указано время – восемь часов вечера. Белла немного призадумалась – она слыхала россказни о вечеринках, начинавшихся очень поздно, – но день тянулся невыносимо долго, и густые сумерки обволокли дом, и Белла порадовалась, что установила недолгий срок этому изнурительному ожиданию.

В шесть она пошла наверх одеваться. Парикмахер был уже на месте с полной сумкой щипцов и гребешков. Он расчесывал и завивал ей волосы, взбивал их и вообще всячески обрабатывал, пока они не легли в аккуратную, строгую и куда более пышную, нежели обычно, прическу. Белла надела все украшения и, стоя перед огромным зеркалом в своей комнате, не удержалась от изумленного вздоха. Затем она спустилась в зал.

Дом смотрелся великолепно в ярком свете свечей. Оркестр был уже на месте, как и двенадцать лакеев, и Райли в бриджах и черных чулках.

Пробило восемь. Белла ждала. Никто не приехал.

Она села в золоченое кресло на верхней площадке лестницы и уставилась перед собой пустыми голубыми глазами. В холле, в гардеробной, в обеденном зале наемные лакеи переглядывались и перемигивались: «А что эта старушенция себе думала? Никто не заканчивает ужин раньше десяти».

Распорядители на крыльце притопывали и потирали руки.

В половине одиннадцатого Белла встала с кресла. По лицу ее невозможно было понять, о чем она думает.

– Райли, я, пожалуй, поем. Что-то я не совсем хорошо себя чувствую. – Она медленно проковыляла в обеденный зал. – Подай мне фаршированную перепелку и бокал вина. Да вели оркестру играть.

Вальс «Голубой Дунай» хлынул и наполнил собой дом. Белла одобрительно улыбнулась, слегка покачивая головой в такт.

– Райли, а я и в самом деле проголодалась, ведь ни крошки за весь день во рту не было. Положи мне еще одну перепелку и налей еще шампанского.

В одиночестве, среди свечей и наемных лакеев, Райли подавал своей госпоже роскошный ужин. Она вкушала его, наслаждаясь каждым глотком, каждым кусочком.

Наконец Белла встала.

– Боюсь, произошла какая-то ошибка. Никто, похоже, не приедет на бал. Это очень печально – после всех наших хлопот. Можешь сказать музыкантам, пусть едут домой.

Но как раз когда она выходила из обеденного зала, в холле послышался какой-то шум. Это явились гости. С дикой решимостью Белла бросилась наверх по ступеням. Она должна оказаться на самом верху прежде, чем объявят гостей. Одной рукой хватаясь за перила, другой опираясь на палку, с выскакивающим из груди сердцем перепрыгивала она через ступеньку. Наконец, достигнув верхней площадки, она повернулась лицом к входящим. В глазах стоял туман, в ушах звенело. Она с трудом перевела дух, но смутно различила четыре фигуры и увидела, как Райли встретил их, и слышала, как он объявил:

– Лорд и леди Моксток. Сэр Сэмюэль и леди Гордон.

Внезапно оцепенение, охватившее ее, рассеялось. Здесь, на ступенях, стояли две женщины, которых она не пригласила, – леди Моксток, дочка галантерейщика, и леди Гордон, американка.

Белла выпрямилась и уставилась на них своими пустыми млечно-голубыми глазами.

– Я не ожидала такой чести, – сказала она. – Прошу простить, если не смогу вас развлечь.