Любовь сроком на один год (СИ)

В аэропорту нас встретили. Как оказалось, Олег всё подготовил. Он полетел с нами, потом он вместе с Беллой улетит на частном самолёте обратно в Россию через сутки. Они дают нам только сутки на то, чтобы распрощаться на целый год, а потом она исчезнет на 6 лет. Ну ничего, ей нельзя будет ездить к нам, зато мы сможем ездить к ней. Я её одну оставить не смогу, ей нужна будет поддержка, или бабушка поедет к ней. Решим на месте.

Нас привезли в медицинский центр «Хадасса» — одна из крупнейших больниц в Израиле. Расположенная в столице Израиля Иерусалиме, больница состоит из двух кампусов: один на горе Скопус (Хадасса Хар ха-Цофим), второй — в предместье Иерусалима (Хадасса Эйн Карем). Это многопрофильное медицинское учреждение, которое насчитывает в себе более семидесяти отделений и более 4,5 тысяч медицинских работников. Больница была не просто большой, она огромная! Огромное белое здание с панорамными окнами, внутри всё настолько чисто и стерильно, что казалось, что с пола можно есть. Это не наши отечественные больницы, куда зайдёшь и найдёшь кучу неровностей, трещин и, конечно же, пыли. Исключения частные больницы, там да! Чистота, но персонал не всегда доктора наук и профессоры.

Нам будет делать операцию Заведующий детским офтальмологическим отделением. Говорят, что он хирург от бога. Что диагноз ставит правильно, что операцию делает превосходно. Он вышел к нам сразу и заговорил на английском, Белла переводила на русский и попросила потом предоставить переводчика, так как у меня с английским не особо хорошо. Олег обещал найти такого в короткие сроки, но словно судьба была на нашей стороне. В палате вместе с Димкой лежала женщина с ребёнком, она профессиональный переводчик. С её вторым ребёнком произошла такая же беда, как и с Димкой, начал плохо видеть.

Амрам Веерм — это наш врач, выглядел очень хорошо для своих пятидесяти лет и не скажешь, что ему столько. Густые волосы цвета кофе, слегка волнистые, с небольшой сединой, улыбчивые карие глаза. Когда он улыбался, то в уголках глаз появлялись небольшие морщинки, но это его не портило. Густые прямые брови, аккуратная борода. Он был высок и видно, что следит за фигурой. Высокий и поджарый, не могла сказать, что он сильно худой, нет! У него всё в меру, всё как надо. Словно он создан для меня. Я просто глаз оторвать не могла. Когда я последний раз вообще смотрела на мужчину? Когда они мне были интересны после того, как нас бросил Игорь? Я уже честно и не помню. Он смотрел на меня своими тёплыми карими глазами, а я старалась не сильно улыбаться и кивала в ответ.

Амрам забрал сына, а я осталась ждать в палате. Она была двухместная, на соседней половине спал ребёнок, а его мама Грета отошла. Она, так же как и я иностранка, приехала из Польши, большего узнать о ней не смогла. Да и зачем лезть в подробности чужой жизни. Я осмотрела нашу половину: две кровати, умывальник, две прикроватные тумбочки, стол, шкаф для вещей и одно огромное окно на всю палату. На нём висели вертикальные жалюзи с двух сторон бежевого цвета. Стены и потолок белые, пол был серого цвета, под камень. Кровати уже были застелены и больничная одежда тоже готова. Они хорошо подготовились, и Олег не обманул, что всё будет по высшему разряду. Я приложила ладонь к губам и тихо заплакала, чтобы не зареветь от облегчения и одновременно от горя. Сына спасаю, а Беллу кидаю в ад. Солнышко моё, ты только не сломайся, вернись обратно собой, я буду держать тебя, если потребуется, отдам свою землю и крылья, если это потребуется, но спасибо тебе. Я всю жизнь буду тебе благодарна.

Слёзы катились по щекам сперва ручьями, потом я начала успокаиваться. А через некоторое время вообще перестала. Пошла умылась холодной водой, посмотрела на себя в зеркало и увидела там потерянную, уставшую женщину. Когда я стала так плохо выглядеть? Каштановые волосы собранные в шишку, усталый цвет лица, потухшие глаза серого цвета, я не заметила, как начала кусать губы, от этого они были израненные и не ровные. Румянца вообще не было, под глазами тёмные пятна, на кого я, господи боже, похожа? Осмотрела себя и снова ужаснулась: тёмно-серые джинсы, простая толстовка и кроссовки. От женщины во мне ничего не осталось. Это кошмар, я даже похудела, наверное, на килограммов пять за это время, вон, скулы какие резкие стали и лицо заострилось.

— Валерия Анатольевна, — выдернул меня из раздумий ломаный русский язык. Голос был очень мягкий и бархатный, как мёд наверное. Я повернулась на голос и увидела Амра, — я осмотрел Вашего сына и хочу с вами поговорить.

— Вы знаете русский? — спросила я.

— Немного. — улыбаясь, ответил он. — Я люблю вашу страну, люблю бывать в Питере.

— Ясно, это хорошо, что понимаете русский. Я с английским не дружу. Так, что с моим сыном?