Любовь Сутенера

— Да, подожди, Сережа, — принялась канючить моя подруга, — давай сначала немного посидим, выпьем, пообщаемся. Поговори с моими друзьями о чем-нибудь высоком и умном! Знаете, какой он у меня образованный!

Этой пьяной дурехе, видимо, захотелось поучаствовать в интеллектуальной беседе между сутенером, старым бездельником и двумя явными жуликами, поглядывавшими на меня настороженно и без малейшей симпатии! Но что за дешевое тщеславие ее распирает — чувствовать себя королевой подобной компании, можно даже сказать, бомжатника, вместо того чтобы быть равной среди равных в среде порядочных людей!

И все же я так любил эту крысу, что просто не мог уехать, не сделав ни единой попытки вырвать ее отсюда!

Пить я, разумеется, не стал, однако скрепя сердце все-таки присел на первый попавшийся табурет, смахнув с него на пол банановую кожуру Ситуация была весьма неприятной, поэтому действовать нахрапом явно не стоило. Эх, черт, и почему же я не взял с собой Анатолия! С какой бы легкостью и удовольствием бывший спецназовец набил бы морды всей этой троице, разом избавив меня от всех проблем!

После того как все четверо, включая и Катюху, выпили за «здоровье вновь прибывших», кое-как завязалась «интеллектуальная» беседа, имевшая весьма своеобразный характер.

Первый из этих типов оказался столь ярым антисемитом, что даже не постеснялся поинтересоваться моей фамилией; второй — невыносимым пошляком, недавно прочитавшим «Камасутру». Этот древнеиндийский трактат произвел на него столь сильное впечатление, что теперь он не мог говорить ни о чем другом, кроме способов сношения и женских достоинств. Особенно неприятно на меня подействовало выражение «клиторок в степи», которым он обозначил гениталии своей недавней подруги. А чего стоит такое его заявление:

— С точки зрения изучения глубин влагалища, я настоящий Жак-Ив Кусто!

Слушая этого «Кусто», я поневоле ерзал, опасаясь, что потом разговор перекинется на сексуальные достоинства Катюхи — а уж этого я мог бы не выдержать и взбеситься.

Самым большим «интеллектуалом» оказался Андрей, признавшийся в том, что с похмелья любит перечитывать «Капитанскую дочку»! У него даже обнаружилось своеобразное чувство юмора — когда речь случайно зашла об армии, он заявил примерно следующее:

«В свое время я очень хотел пойти в армию, но, к сожалению, какая-то сволочь украла из почтового ящика мою повестку в военкомат!»

Поскольку они все больше пьянели, а я оставался трезвым, ситуация постепенно накалялась. К сожалению, Катюха совершенно этого не понимала, и поэтому именно она спровоцировала неизбежный взрыв.

Когда я понял, что еще немного — и моя подруга просто не в состоянии будет выйти из дома своими ногами, — то решил проявить настойчивость и поднялся с места.

— Ну все, Катенька, ребенок, — я постарался произнести это как можно ласковее, — тебе уже хватит. Одевайся, пожалуйста, и поехали.

— Да подожди хоть еще немного. — Она вяло махнула рукой, едва не опрокинув пустую бутылку.

— Чего ждать-то, любовь моя? Хватит пьянствовать, пожалей свое здоровье!

— Ну, я не хочу пока никуда ехать. Давай посидим еще немножко…

— Нет, поехали!

— Тебе сказано — девушка никуда не пойдет! — с неожиданной резкостью встрял в разговор один из «друзей». — А если что-то не устраивает — вали отсюда!

— А ты не вмешивайся, — сорвался я, заранее понимая, что совершаю непоправимую ошибку. — Не с тобой разговаривают, сволочь!

— Что? — И он тоже вскочил с места. — Ты меня как назвал, падла?

После этого драка началась практически сразу, даже без предварительного типично российского ритуала в виде продолжительного обмена взаимными матерными угрозами и оскорблениями — настолько обе стороны уже были морально к этому готовы! И хотя в ней участвовали только два этих самых «друга», я потерпел решительное поражение: мне понаставили синяков, разорвали куртку, рассекли бровь и выкинули на лестничную площадку даже без шапки, так и оставшейся висеть на вешалке. К чести Катюхи, она в отличие от полностью бездействовавшего хозяина дома еще как-то пыталась вмешаться, однако, едва поднявшись с дивана и что-то пискнув, тяжело рухнула обратно.

Оказавшись перед закрытой дверью, я кое-как доковылял до лифта (один из этих гадов больно разбил мне колено) и вызвал лифт, зажимая кровоточащую бровь носовым платком. При этом еще непрерывно бормотал яростные проклятия в адрес Катюхи: «Сука, гадина, пьяная тварь!» — и так продолжалось до тех пор, пока не открылись двери лифта, полкабины которого занимала внушительная молодая дама с фигурой культуристки.

— Это вы мне? — грозно спросила она, хмуря брови.

— Нет-нет, что вы!

Только выйдя из подъезда и забравшись в машину, я призадумался: где здесь ближайшая больница? В итоге так ничего и не вспомнив, кое-как завел мотор и поехал в дальнюю — на Ленинский проспект.

И это оказалось второй роковой ошибкой сего кошмарного вечера!