Любовь. Свобода. Одиночество.

Я слышал о двух людях, которые разорились и были совершенно на мели; и они решили создать очень простой новый бизнес. Они стали путешествовать из одного города в другой. Сначала в городе появлялся первый, и ночью он размазывал сажу по всем окнам и дверям. Через два или три дня появлялся второй и начинал их чистить. Он объявлял, что может смыть даже сажу с окон и дверей, и он мыл окна. За это время первый выполнял свою часть работы в следующем городе. Таким образом они начали зарабатывать много денег.

Именно это происходит между церковью и Хью Хефнерами и другими людьми, создающими порнографию. Они заодно; они партнеры по заговору. Если ты слишком подавлен, ты начинаешь находить извращенные интересы. Проблема в извращенном интересе, не в сексе.

Поэтому никогда не носи в уме идей против секса, иначе ты никогда не сможешь его трансцендировать. Люди, которые трансцендируют секс, это люди, которые принимают его естественно. Это трудно, я знаю, потому что вы родились в обществе, которое невротично в отношении секса. В ту или иную сторону, но оно все равно невротично. Очень трудно выбраться из этого невроза, но если ты немного бдителен, ты сможешь из него выбраться. Поэтому главное не в том, как трансцендировать секс, но в том, как трансцендировать эту извращенную идеологию общества: этот страх секса, это подавление секса, эту одержимость сексом.

Секс красив. Секс сам по себе - это естественное, ритмичное явление. Оно происходит, когда ребенок готов к зачатию, и хорошо, что это происходит, - иначе жизнь не существовала бы. Жизнь существует благодаря сексу; секс - это проводник. Если ты понимаешь жизнь, если ты любишь жизнь, ты узнаешь, что секс священен, свят. Тогда ты проживаешь его, радуешься ему, и так же естественно, как он пришел, он сам собой уходит. К возрасту сорока двух лет или около того секс начинает исчезать так же естественно, как и пришел в существо. Но этого не случается.

Вы удивитесь, когда я скажу "около сорока двух лет". Вы знаете людей, которым семьдесят, восемьдесят лет, и все же они не вышли за пределы секса. Вы знаете "грязных стариков". Это жертвы общества. Поскольку общество не естественно, это его пережиток - потому что они подавляли, когда должны были наслаждаться и радоваться. В эти мгновения радости они не были в сексе тотальны. Они не были в оргазме, они не были в сексе всем сердцем.

Каждый раз, когда ты не идешь во что-то всем сердцем, это остается на долгое время. Если ты сидишь за столом и ешь, и если ты не ешь от всего сердца, и голод сохраняется, тогда ты будешь продолжать думать о еде целый день. Ты можешь попытаться поститься, и увидишь: ты будешь постоянно думать о еде. Но если ты хорошо поел - и когда я говорю "хорошо поел", я не имею в виду просто набить живот... Тогда это необязательно значит, что ты хорошо поел; может быть, ты просто набил себя едой. Но хорошо есть - это искусство, просто набивание себя едой. Это великое искусство - чувствовать вкус еды, запах еды, жевать еду, переваривать еду, и переваривать ее как божественное. Она божественна; это дар Бога.

Индуисты говорят, анам Брахма, еда божественна. Поэтому ты ешь с глубоким уважением и забываешь все на свете, потому что это молитва. Это экзистенциальная молитва. Ты ешь Бога, и Бог дает тебе питание. Это дар, который нужно принимать с глубокой любовью и благодарностью. И ты не набиваешь тело едой, потому что набивать тело едой - против тела. Это другая полярность. Есть люди, которые одержимы постом, и есть люди, которые одержимы тем, чтобы набивать себя. Те и другие не правы, потому что тем и другим образом тело теряет равновесие.

Действительно любящий тело человек ест только до тех пор, пока тело чувствует себя совершенно спокойным, уравновешенным, безмятежным; когда тело чувствует, что не клонится ни влево, ни вправо, но просто остается посредине. Это искусство - понимать язык тела, понимать язык своего желудка, понимать, что ему нужно, и давать только то, что нужно, и давать художественно, эстетически.

Животные едят, человек ест. В чем же тогда разница? Человек может сделать еду великим эстетическим переживанием. Какой смысл в красивом обеденном столе? Какой смысл в том, чтобы зажигать свечи? Какой смысл зажигать благовония? Какой смысл приглашать друзей? Все это нужно для того, чтобы сделать это искусством, не просто набиванием себя едой. Но это внешние признаки искусства; внутренние признаки - понимать язык своего тела, слушать его, быть чувствительным к его потребностям. И тогда ты ешь, и тогда целый день ты совершенно не думаешь о еде. Воспоминание приходит снова, только если тело голодно. Тогда это естественно.