Любовь, только любовь

– Не уходите еще! Останьтесь… Отдохните немного. Если бы вы знали, что значит для меня ваше присутствие…

Она высвободила руку и, несмотря ни на что, мягко оттолкнув его, встала и сделала несколько шагов по комнате.

– Я знаю, мой друг, я знаю, – сказала она умирающим голосом. – Вы мой самый лучший друг. Держу пари, что, пока мне было плохо, вы ухаживали за мной со всей тщательностью, на какую вы только способны. Мне уже лучше…

Он все еще стоял на коленях у кровати, но не мог себе представить, что она уходит, ускользает от него, тогда как он был так близок к осуществлению своей сладостной давнишней мечты. Он встал и подошел к ней с протянутыми руками.

– Вы не уйдете сейчас, – сказал он с улыбкой. – Вы еще так слабы… и еще так жарко.

Катрин покачала головой:

– Не искушайте меня. Мне нужно возвращаться. Я даже не знаю, который час.

– Еще не поздно. Выпейте еще немного вина, – коварно предложил Жак, – это вам поможет. И потом, вы мне еще не рассказали, что привело вас ко мне.

Катрин, направлявшаяся к двери, обернулась:

– Мне больше не хочется пить, а ваше вино так коварно, мой дорогой Жак. Что касается того, что я хотела вам сказать…

Она помолчала, лукаво ему улыбнулась, затем добавила своим нормальным тоном, полным иронии и предательски нежным:

– Я хотела лишь добавить кое-что для сообщения монсеньору Филиппу о мадам де Бразен. Я думаю, что теперь вам будет о чем написать длинное и интересное письмо герцогу – о том, что вы понимаете под дружбой… и помощью упавшим в обморок дамам. На вашем месте я бы позвала отца Августина. Или вы предпочитаете, чтобы я сама написала это письмо? Вы знаете, у меня очень хороший слог. Мой дядя Матье утверждает, что я пишу лучше, чем бенедиктинцы.

После чего, довольная своей проделкой, побежала к лестнице, разразившись хохотом, и скатилась по ней вниз с риском сломать себе шею. Вслед ей неслись крики молодого капитана: «Катрин! Катрин!» Она остановилась, чтобы перевести дыхание, только в саду.

В последующие дни Бургундия очень нуждалась в слабых силах вдовствующей герцогини. Пока Филипп был занят во Фландрии, король Карл развернул военные действия вдоль всей северной границы герцогства. Арманьяки под руководством бастарда де ла Бома сражались под Осерруа вместе с небольшой группой авалонцев. Но, желая открыть королю дорогу на Шампань, коннетабль Джон Стюарт де Бюшан и маршал де Северак осадили Краван. Нужно было дать отпор надвигавшейся опасности. Маргарита собрала все свое мужество и отправила войска, которыми она располагала, к маршалу Тулонжону и письмо своему зятю Бэдфорду с просьбой о помощи.

Отправка письма герцогини в Париж послужила причиной бурной сцены между Маргаритой и Эрменгардой, свидетельницей которой была расстроенная Катрин. Когда Эрменгарда упрекала больную за призыв о помощи к Англичанину, Маргарита повернула к ней лицо, полное страданий, приподнялась на подушках с помощью Катрин и протянула руку свой старинной подруге:

– Бургундию атакуют, Эрменгарда… Бургундию, которой правит мой сын, герцог, и которую он мне доверил… Чтобы ее сохранить, чтобы ее не тронули и чтобы она жила без страданий, я готова продать свою душу дьяволу и призывать его на помощь. И если Англичанин отведет эту опасность, Англичанин – супруг моей дочери, – я буду благодарить Англичанина.

Затем, выбившись из сил, Маргарита упала на подушки. Эрменгарда ничего не ответила. Но впервые с того времени, как Катрин узнала ее, она увидела плачущей эту железную женщину, живое воплощение лояльности и долга, какой была главная придворная дама.

Битва при Краване произошла 30 июля и стала катастрофой для войск короля Франции благодаря помощи отряда под командованием Суффолка, присланного Бэдфордом. Отчаявшаяся Катрин узнала о результатах сражения от Николя Ролена, уговорившего герцогиню обратиться с просьбой к Бэдфорду и теперь явившегося к ней с подробнейшим отчетом: коннетабль Бюшан потерял глаз, поле сражения усыпано трупами, захвачены знатные пленники. Так Катрин узнала, что Сентрайль и Арно взяты в плен.

Она недолюбливала Николя Ролена, но с этой минуты она его возненавидела за горделивую радость и бесстыдную похвалу англичанам за их помощь. Эрменгарда вышла из комнаты, чтобы не вцепиться в горло канцлеру. Что касается Катрин, то гнев, охвативший ее, изменил многое в ее взглядах на вещи и определил все ее поведение на ближайшие месяцы. Кроме того, с этого дня она включила Ролена в число своих личных врагов.