Любовь, только любовь

Катрин еле держалась на ногах. Боясь упасть, она инстинктивно искала поддержки. И нашла ее, опершись на крепкую руку стоявшей рядом мадам Эрменгарды. Раздутые ноздри, расширенные зрачки – казалось, что графиня бьет копытом, как боевой конь, услышавший звук трубы. Сцена, разыгрывавшаяся перед ней, захватила ее целиком, она явно наслаждалась. Она пожирала сверкающим взглядом мощный черный силуэт, и необъятная грудь ее волновалась…

Тем временем рыцарь абсолютно хладнокровно изучал гигантскую фигуру противника. Видимо, он остался доволен результатами этого изучения, потому что, пожав широкими плечами, одетыми в сталь, сказал:

– Согласен на кровь Людовика Святого, хоть и удивительно впутывать ее в подобное дело! Следовательно, сеньор бастард, я буду иметь честь отрезать тебе уши вместо ушей твоего хозяина. Но запомни хорошенько: я вызываю тебя на Божий суд. Ты предпочитаешь защищать дело Филиппа Бургундского, я атакую тебя во имя моего господина. Здесь не идет речь о куртуазном поединке в честь прекрасной дамы. Мы будем биться до последнего, до смерти одного из нас или до того, как кто-то попросит пощады.

Катрин глухо простонала, и Гарен это услышал. Он искоса посмотрел на нее, но ничего не сказал. Мадам Эрменгарда тоже услышала и пожала плечами.

– Не будьте такой чувствительной, моя дорогая! Суд Господень – это очень увлекательно, и я надеюсь, что Господь будет справедлив к этому молодому человеку. По-моему, он великолепен! Как его зовут? Монсальви? Мне кажется, древний род и достойный!

Доброжелательность графини немного поддержала Катрин. В этом хоре ненависти вокруг Арно вдруг прозвучали несколько дружелюбных ноток. Это успокаивало. Но тут же раздался и другой голос. Герцог сухо спросил черного рыцаря, есть ли у него секундант.

– Черт возьми! – воскликнул Артур де Ришмон. – Если нет, я готов предложить свой меч. Перед нами доблестный воин – я видел его в битве при Азенкуре. Не обижайтесь, монсеньор, это братство по оружию.

– Я поддержу вас, – взволнованно вмешалась его невеста Маргарита. – Этот рыцарь – младший брат человека, который жил в нашем доме в Гюйенне, – прекрасного человека, которого жестоко избили парижане в страшные дни Кабоша. Я умоляла спасти его жизнь, но отец отказал мне. Если вы встанете на сторону Арно де Монсальви, вы будете дважды достойны носить мои цвета. Я не одобряю моего брата.

Растроганный Ришмон взял руку своей светловолосой невесты и нежно поцеловал ее.

– Добрая дама! Мое сердце не ошиблось, выбрав вас!

Но в это время Арно, поприветствовав бретонца, гордо указал на другого рыцаря, тоже вооруженного до зубов и только что появившегося в дверях.

– Мессир Сентрайль поможет мне, если необходимо.

У вошедшего была непокрытая голова с рыжей, как морковка, шевелюрой и насмешливая улыбка. Он тоже был высок и крепок. Названный по имени, он шагнул вперед и приветствовал собравшихся. Филипп Бургундский с усилием поднялся с трона, продолжая держаться за подлокотник.

– Господа, – сказал он, – если Богу будет угодно, то, чтобы не осквернять землю епископа Амьенского, в чьих владениях мы сейчас находимся, ваша встреча, которую рассудит Господь, состоится у меня в Аррасе через три дня. Даю вам слово, что вас встретят там вежливо и вы будете в безопасности. А теперь, раз уж этот вечер праздничный, давайте забудем о битвах и присоединимся к моим гостям…

Гордость наконец пришла на помощь Филиппу. Он взял себя в руки, и никто не мог бы догадаться о чувствах, бушующих в нем после этого публичного оскорбления. Он в высшей степени обладал достоинством и ощущением своего ранга принца-монарха. Кроме того, он был уверен в огромной силе Вандомского Бастарда и мог без особенных издержек позволить себе роскошь показать себя великодушным и предложить гостеприимство даже заклятому врагу.

Но Арно де Монсальви хладнокровно надел шлем и резким щелчком поднял забрало. Его черные глаза снова скрестились с серыми глазами Филиппа.

– Большое спасибо, господин герцог! Но что касается меня, мои враги остаются моими врагами, и я числю врагов моего принца в их первых рядах. Я пью только с друзьями. Мы встретимся через три дня на поединке… А сейчас мы вернемся в Гиз.

Коротко поклонившись, рыцарь повернулся и медленно пошел к двери. Но перед этим его взгляд скользнул по толпе, на мгновение задержавшись на готовой разрыдаться Катрин, и молодая женщина увидела молнию, сверкнувшую в его черных глаза. Она инстинктивно, едва уловимым движением потянулась к нему, но Арно де Монсальви был уже далеко. Вскоре двери закрылись, и, когда черный силуэт исчез из виду, Катрин показалось, что все огни разом погасли и просторный зал стал темным и холодным.

Поединок