Любовь требует жертв…

Придвинув гостю чашку кофе, она успокаивающим жестом положила ладонь на его руку. Глаза у него были грустные, и ей стало жалко Мирона. А ведь подруга права — он очень одинок. Слава никогда не был женат, не имел детей, у него нет братьев, сестер, мать живет в маленьком городке на Урале и категорически не хочет переезжать в Москву, отец их бросил, когда Славе было восемь лет. По сути, у него нет никого, кроме Алки. Ему пятьдесят два года, а ради чего и ради кого он их прожил? Неужели ради денег и власти? Судя по его потерянному виду, не много счастья принес ему презренный металл. Кому Слава оставит свои капиталы? О чем будет вспоминать в свой последний час? Когда человеку более полувека, пора задумываться о высоких материях, о вечности — какой след ты оставил после себя на этой земле?..

Однако самого Славу мысли о смысле жизни пока не посещали. В данный момент он тревожился не за себя. Незаметно разглядывая Лару, он отмечал, как она похудела, выглядит больной и измученной. Мирон считал ее очень привлекательной женщиной — у Ларисы были удивительно красивые глаза, меняющие свой цвет, — изумрудно-зеленые, когда она весела, и сероватые — если печальна. И в целом — аристократичная внешность. Она всегда была худенькой и бледной, а сейчас казалась прозрачной, в посеревших глазах появилось то особое выражение, какое бывает у тяжело больных людей, которым не долго осталось жить, и они с этим смирились.

— Будем искать алкаша Саню. Его показания запросто можно оспорить. А ты пока вспоминай, кто еще мог знать про пистолет.

— Мой муж.

— Похоже, он не из тех, кто будет доносить на жену.

— Нет, Миша не станет. Он человек своеобразный, но порядочный.

— Но ты все же подумай, кому еще известно. Подстрахуемся заранее, пока на них не вышли менты. Если в курсе только алкаш, это еще полбеды. Но ведь он у кого-то брал стволы, чтобы перепродать вам. Алла многих расспрашивала, где бы приобрести оружие, и все эти люди — тоже потенциальные свидетели.

Проводив Мирона, Лариса бесцельно слонялась по квартире. Ничего не хотелось. Вообще ничего.

Все эти дни она не звонила Игорю. Ну что звонить, когда она как неживая? Зачем Казанове ее проблемы? О них ему, конечно, известно — все уже знают, — но он старается показать, будто не в курсе, и правильно делает. Так лучше для них обоих. Она не из тех женщин, кто с любой неприятностью бежит плакаться своему мужчине и, размазывая сопли и слезы по его плечу, бурно рыдает, ища сочувствия. У Ларисы было немало трудностей, а сейчас ее жизни вообще не позавидуешь, но никто никогда не знал, что у нее на душе. А если нет сил изображать, что у тебя все отлично, то лучше не показываться на глаза человеку, который уже стал близок.

Приняв снотворное, она легла спать, но уснула не скоро, мучаясь страхами.

Утром Лара встала разбитая, вялая. Посмотрела на себя в зеркало и лишь махнула рукой. Как говорится, краше в гроб кладут. Наверное, именно так и выглядят психи. Бледная до синевы, глаза беспокойные, взгляд какой-то бегающий, губы дрожат... Она машинально умылась, оделась, выпила кофе и поехала на работу.

Возле ее кабинета стоял бухгалтер и держал в руках документы.

— Вы проверили баланс за прошлый год, Лариса Николаевна? — спросил он.

— Еще не закончила. У меня есть к вам вопросы. А где Олег?

— Вы же поручили ему съездить в “Глорию”.

— Ах да, я и забыла.

Отметив, что не помнит, как давала заместителю это поручение, она отперла дверь, медленно сняла манто, повесила в шкаф и направилась к столу.

— Лариса Николаевна, вообще-то с балансом не срочно. Срок сдачи — 1 апреля, время еще есть. Я просто хотел заранее все подготовить. Но вижу, вы плохо себя чувствуете. Давайте отложим обсуждение баланса.

У нее похолодели кончики пальцев, и она без сил опустилась в кресло. Ее болезнь становится заметна не только близким, но и посторонним людям...

— Хорошо, Петр Ильич, давайте отложим, — вяло согласилась она.

Бухгалтер ушел. Лариса принялась перебирать документы, не вникая в смысл. Нет, нельзя себя так мучить. Нужно определиться со своим состоянием.

Отложив документы, Лара вышла из офиса. Подъехала к ближайшему киоску, купила газеты и стала просматривать колонки объявлений. Вот то, что нужно, — психиатрический центр, до него езды минут пятнадцать.

Психиатр, спокойная, приветливая женщина средних лет, ей сразу понравилась. Пока Лариса сбивчиво пыталась рассказать обо всем в общих чертах, та внимательно, не перебивая, слушала. Когда Лара остановилась и перевела дух, врач улыбнулась и мягко сказала:

— Так, насколько я поняла, вас интересует, может ли человек что-то сделать, а потом совершенно забыть этот эпизод. Отвечаю сразу: может. Понимаю, что вам не хочется посвящать меня во все. Можете не рассказывать, однако у нас гарантируется анонимность. Даже если вы совершили что-то предосудительное, дальше этого кабинета информация не уйдет. Вы могли назваться любым именем и, как я полагаю, назвались вымышленным. Так?

Лариса покаянно кивнула.