Любовь требует жертв…

Раздраженная ожиданием, уже подумывая, не уйти ли, Лара, наконец, услышала резкий оклик:

— Войдите!

“Вот невежа! — еще больше рассердилась она, входя в кабинет. — Я ждала больше часа, а он хоть бы извинился”.

Следователь Прохоров не понравился ей уже с первого взгляда, а со второго и вовсе вызвал негодование. Противный маленький крючкотвор уткнулся в свои бумаги, заставив ее стоять у двери. Она не могла решить, то ли ей пройти и сесть, то ли ждать его приглашения. Наконец он, не здороваясь и не поднимая глаз, жестом указал на стул.

“Ну и хам! — возмутилась Лариса. Сняв шубу, она повесила ее на ободранную вешалку. В этом убогом кабинете ее дорогой костюм и кокетливая шляпка смотрелись нелепо. — Еще чего не хватало — приспосабливаться к подобной обстановке!”

Лара прошла к столу, села, положила свой паспорт и с независимым видом закинула ногу на ногу.

— Ваша фамилия, имя, отчество, — не глядя на нее, скучным голосом пробубнил Прохоров.

— Мой паспорт перед вами. Потрудитесь заглянуть, — холодно обронила она.

— В этом кабинете играют по моим правилам, — с особой интонацией человека, облеченного властью, произнес следователь.

Независимый вид, небрежная поза, высокомерное выражение лица сидящей напротив свидетельницы Ивлевой и то, как она ответила на просьбу назвать свои паспортные данные, очень не понравились Прохорову.

Ему было известно, что Ивлева владеет большой фирмой, и уже сам по себе этот факт вызывал у него неприязнь. Всех нынешних хозяев жизни Прохоров считал жуликами. Эта расфуфыренная дамочка вполне может оказаться заказчицей убийства своего зама — богатеи уже наловчились решать свои проблемы с помощью киллера.

Свидетельница вошла в его кабинет, распространяя не только запах дорогих духов, но и запах богатства. Даже цвет ее одежды вызвал у него раздражение, — понятно, что ей не приходится по полтора часа тереться в общественном транспорте, и она не боится запачкаться. Обшлага его брюк и ботинки забрызганы грязью — который день на улице слякоть. А на ее бежевых сапожках ни пятнышка, — значит, шофер довез ее до самого крыльца, чтобы эта фифа не забрызгала светлую обувь и шикарную палевую шубу до пят. Все женщины, приходя на допрос, хотят произвести на следователя хорошее впечатление, стараются одеться поскромнее, снимают свои караты-бриллианты, а проститутки вместо декольте надевают скромные блузки. Эта же не только вырядилась как напоказ, но и всем своим видом демонстрирует, что она богатая патрицианка, а он нищий плебей.

Следователь долго смотрел на нее, намеренно затянув паузу, зная, что свидетельница не может разглядеть его глаза за тонированными стеклами очков. В душе он даже порадовался такому началу допроса — чем больше Ивлева будет злиться, нервничать и изображать, что ей все нипочем, тем быстрее сломается. Дамочка явно нервная, капризная, неуравновешенная, очень высокого мнения о себе. Да и неумна. Была бы умнее — улыбалась бы, изображала готовность сотрудничать, но не дала никакой информации. Прохоров удивился, что Ивлева пришла одна, — эти нувориши взяли за правило являться в сопровождении высокооплачиваемого защитника. Дознаватель уже понял, что мадам строптива. Чуть что — фыркнет, замкнется и ничего не скажет. А на следующий допрос придет со своим адвокатом и вообще рта не раскроет. Решив, что со свидетельницей лучше хотя бы формально ладить, следователь сменил тактику.

— Расскажите о погибшем все, что знаете, — почти доброжелательным тоном произнес он. — Каким Сохов был по характеру, с кем общался, кого любил, кого не любил, кто не любил его.

— Парень как парень. Вежливый, в общении легкий, — осторожно начала Лариса.

Костя... Ей приходилось все переговоры брать на себя, но она надеялась, что со временем он осмелеет — Костя все схватывал легко. Она думала, что на него можно положиться...

— Я его мало знала. Он был моим заместителем всего полгода.

“Был... Какое емкое в своей безнадежности слово. Костя был — живой, страдающий, а теперь его нет...”

— В нашем деле самое главное — честность...

— По-видимому, имелась возможность быть нечестным? — тут же ухватился дознаватель.

— Возможность для воровства есть всегда.

— А что вы делаете, уличив сотрудника в махинациях?

— Как только появляются сомнения — увольняем.

— Так вот сразу?

— Этим занимается моя подруга Алла. У нее глаз наметанный, — того, кто ворует, она чувствует сразу.

— Суровая у вас подруга, — покачал головой следователь. — А если сотрудник проявит строптивость и скажет ей пару ласковых?

— Попробовал бы он ей сказать... — Долгое ожидание и расшалившиеся нервы сыграли свою роль. Лариса и сама не заметила, как распустила язык.

— Что, такая крутая? — усмехнулся Прохоров.

— Покруче многих мужчин. Умеет заставить других делать то, что нужно.

— Уговаривает, и все сразу соглашаются? — продолжал ехидничать дознаватель.

— У нее свои методы убеждения.

— И как она уговаривает? С пистолетом в руках?

— Алла никогда не имела дела с оружием.

— А вы?