Любовь требует жертв…

— Все говорили, что к тебе бесполезно подкатываться — ты можешь улыбнуться, согласиться поужинать в ресторане, но не более. Но такая женщина, как ты, не может жить монашкой. В тебе есть внутренний огонь, до поры сдерживаемый воспитанием, характером. Женщина, безразличная к мужчинам, ведет себя по-другому. А ты — тот самый омут, в котором тысяча чертей. Я старался бывать везде, где бываешь ты, смотрел издали, подходил, но ты скользила по мне безразличным взглядом и вежливо улыбалась. Никакого отклика. Потом кто-то обмолвился, что у тебя есть любовники...

Лариса зажмурилась, сдерживая дыхание. Черт побери! Она-то полагала, что никто ничего не знает! Искоса глянув на Игоря, Лара увидела, что его лицо приобрело непривычное ей выражение. Слова давались ему с трудом, взгляд — как бы в себя, в те переживания.

— Пошли сплетни о твоем романе с заместителем. Это настолько не вязалось с твоим обликом и с тем образом, который я создал в своем воображении... Все называли тебя Снежной Королевой. Ты не снежная, но королева. И вдруг это... Совсем не в твоем стиле... Я тогда оглох, ослеп, клял тебя и всех женщин. Я считал тебя необыкновенной, — и вдруг какой-то сопляк... Тогда я был готов лезть на стену, придушить его. Даже мелькала дурацкая мысль набить ему морду. Но какое я имел право? Ты выбрала его сама, я тебе был не нужен...

Боже, как же стыдно за все! Да, был минутный порыв, а в результате — торопливое пыхтение на грязном, затоптанном полу склада. Игорь считал ее недосягаемой, а она... Ну ладно, уступила разок, не сдержалась, несколько дней было романтическое настроение. На этом все могло закончиться. Однако тянулось полгода. Костя был счастлив, но разве дело в нем? Она-то, тридцатипятилетняя дура, каким местом думала? Еще куда ни шло, если бы ее партнером стал сексапильный мужчина, а тут — долгая, безрадостная связь с неумелым любовником...

Разве объяснишь, почему это произошло, когда и самой-то ничего не понятно?! Такая женщина, как Лариса, Снежная Королева, не занимается сексом на грязной кушетке, причем не единый раз в своей жизни, а с определенным постоянством.

Так стыдно и противно...

И что сказать Казанове, мужчине, которого ей не хочется терять? С ним не пройдет типичное бабское: “Прости!” Лезть к нему с нежностями тоже глупо, у него наверняка с души воротит. Женщина, которую он считал неприступной, оказалась банальной шлюхой, да еще тяготеющей к юнцам.

Со Снежной Королевы упала корона...

Закусив губу, Лариса тряхнула головой и села. Она терпеть не могла выяснять отношения, то, что обожают многие женщины, — чувства в клочья, бурные упреки или оправдания, рыдания, вынуждающие мужчину произнести успокаивающие слова и сказать, что он ее любит, хотя в душе, может быть, презирает. Нет, это не ее стиль.

— Я не хочу ничего обсуждать, — ледяным тоном произнесла Лара. — Что было, то было, все это в прошлом. Ты прав, не стоило об этом говорить.

В ее голосе невольно было столько холода, что Игорь испугался:

— Ларочка, прости. Это я во всем виноват: зачем-то распустил язык.

Уткнувшись в ее колени, Казанова гладил ее бедра. Вот ведь дурак, зачем он все это выложил?! Излил свою боль, ту давнюю обиду — как же! — на него гордая Снежная Королева ноль внимания, а какой-то юнец... Но разве можно говорить правду женщине? Позволительно произносить лишь то, что она хочет услышать.

А Лариса думала о своем. Зачем она ввязывалась в случайные любовные авантюры?! Рядом с ней настоящий мужчина, и вдруг между ними встало прошлое, о котором даже вспоминать противно... Но ведь не повернешь все вспять... С Игорем того, что было, уже не будет.

За все приходится платить.

Казанову она потеряла...

Вскинув подбородок, как всегда, когда сердилась, — а сейчас она сердилась на себя, — Лара встала, оглядываясь в поисках своей одежды.

Игорь тоже встал, растерявшись и не зная, как ее удержать. Такую женщину не уговоришь, если она сама того не хочет.

Лариса быстро оделась, и Казанова догнал ее уже в прихожей. Взяв за плечи, он развернул ее к себе:

— Давай забудем этот дурацкий разговор.

Она отвела взгляд. Разве забудешь, когда сама считаешь себя последней дурой, да еще тебе об этом напомнили...

— Ларочка, ну что мне сказать, чтобы ты поняла?

Лара молчала. Выражение лица высокомерно-надменное, взгляд холодный.

— Мне плевать, кто был до меня. Сейчас ты со мной, и только это для меня важно. Я искал тебя всю жизнь, пойми ты это! Я не могу тебя потерять! — В его голосе звучало отчаяние.

Она по-прежнему отчужденно молчала, не слушая его, презирая себя и мечтая поскорее уйти, чтобы избавить себя от надрыва, остаться наедине со своими терзаниями и стыдом, чувствуя, что еще чуть-чуть — и разрыдается от унижения и ощущения безвозвратной потери...

Поняв, что уговаривать ее бесполезно, Игорь с тихой печалью произнес:

— Я отвезу тебя.

— Нет, я сама.

— Но я провожу.

— Не надо.

Вывернувшись из его объятий, Лариса направилась к выходу, открыла замок, вышла на площадку и захлопнула дверь в квартиру любовника. Навсегда.