Любовь требует жертв…

— С чего вы взяли, что он лицо незаинтересованное? У него есть повод — подлое желание отомстить всего лишь за то, что я оставляю свою машину не там, где ему нравится. Почему-то мой недоброжелатель не злится на владельца “Жигулей”, а ведь тот ставит машину рядышком с моим “мерседесом”. Тоже, между прочим, под окнами вашего свидетеля! Очевидно, “Жигули” ближе к сердцу злопыхателя, а мой “мерседес” его раздражает. Вы не догадываетесь почему? Я вам отвечу. Потому что он неудачник и люто ненавидит всех, кто чего-то достиг. Однако завистник лежит на диване, истекая злобой, вместо того чтобы пойти и заработать, а я вкалываю уже три года, и начинала с нуля.

— Лариса Николаевна, еще раз прошу вас ответить: были ли вы 12 февраля, примерно в двадцать два часа, возле своего офиса?

— Нет, не была! Я смотрела дома фильм “О бедном гусаре замолвите слово”.

— Но на одном из предыдущих допросов вы говорили, что в это время спали...

Следователь открыл папку с делом и стал перебирать протоколы.

— А я проснулась! Фильм очень интересный, мне захотелось его в сто первый раз посмотреть, а вдруг это понадобится для алиби! Ведь это же классное алиби — рассказать, что смотрела фильм по телевизору! Другим же верят, значит, и мне поверят. Вы безоговорочно принимаете слова вашего “свидетеля”, а каждое мое слово подвергаете сомнению. Это ли не превзятое отношение? А может быть, так называемый “свидетель” застрелил Костю, а про мою машину наврал!

— Но у него не было мотива для убийства Сохова.

— А у меня, по-вашему, был? Еще раз повторю: для меня не существует понятия “ревность”, а ведь именно ревность вы пытаетесь выдать за мотив.

— Возможно, был и другой мотив...

— Какой же? — усмехнулась Лара. — А хотите, я вам сейчас докажу, что мотив был как раз у вашего мнимого свидетеля? Костя — молодой преуспевающий коммерсант, ему было всего двадцать три года, а он работал в престижной фирме, получал высокий оклад. А ваш свидетель-неудачник ему люто завидовал...

— На сегодня все, — прервал ее Прохоров. — Подпишите протокол.

Лариса проставила размашистую подпись на каждом листе, взяла пропуск и вышла из кабинета следователя не попрощавшись.

Сев в машину, она скрестила на руле руки и уронила на них голову. Этот раунд дался ей нелегко. Частые многочасовые допросы — типичный прием психологического давления. Вопросы и снова те же вопросы, но уже в иной постановке, якобы в свете новых фактов, многозначительные намеки, требования вновь повторить ранее сказанное. Допрашиваемый устает, его нервы не выдерживают. Когда есть доказательства — разговоры сокращаются до минимума. А длительные допросы — свидетельство беспомощности следствия.

В конце концов, она женщина, мать. Придет с допроса вся в слезах, а дома ее ждет ребенок. Об этом следователь подумал? Хоть на минуту закралась мысль, что женщина уйдет из его кабинета с маетой в душе, и это неизбежно отразится на ее семье? А волнуют ли Прохорова дети людей, которых он терзает в своем кабинете?

Как же хочется побыть рядом с тем, кто снимет груз с души. Ну, пусть не снимет, но хотя бы ободрит, поддержит. Позвонить Игорю? Он никогда не видел ее в таком смятении... А, плевать! Она знает его всего два дня и, по сути, использовала, чтобы вернуть себе душевное равновесие.

Всего лишь несколько часов назад она захлопнула дверь его квартиры с ощущением, что это навсегда. Но если женщина последовательна во всем и никогда не меняет своих решений, то это не женщина.

Хоть бы Казанова был на работе. А вдруг нет? Она забыла спросить номер его мобильника.

Оказалось, что деловой Игорь Северин на работе, несмотря на эмоциональные переживания.

— Игорек, это я.

— Нет слов, как я рад. Извини, всего минута. — Он быстро отдал распоряжение тем, кто находился в его кабинете. — Я опять весь твой.

— Ты — мой... — задумчиво протянула Лара, не зная, как оценить сказанное — как обычную игру мужчины и женщины или как нечто большее.

А ведь он совсем на нее не дуется — по голосу чувствуется, как Казанова рад ее звонку. Что делать — встретиться с ним сегодня или нет? Стоит ли показывать свою слабость человеку, который в ее жизни лишь проходной вариант?

А что она сама значит для Игоря? Он красивый, богатый, уверенный в себе. Может быть, для него эти отношения лишь игра в любовь? Но почему-то Лара верила, что Казанова не врет. За свою жизнь она выслушала немало страстных монологов: все примерно одно и то же. “Я тебя хочу!” — говорят мужские глаза и жесты. Иногда это произносится вслух. Какой же женщине не хочется почувствовать себя желанной?! Иногда мужчина так посмотрит, обволакивая своим взглядом, что тут же слабеют коленки.

И все же с Игорем было не так, как с другими. Красивый мужчина, говорит красивые слова, вроде бы все как всегда, но не совсем. Когда он просил — не требовал! — остаться с ним, Казанова был искренен, и Лариса это поняла.

— Моя любимая женщина, я чувствую, что должен быть рядом. Где ты?

— На Новокузнецкой.

— Мне приехать или сразу поедем ко мне?

— Лучше приезжай.