Любовь цвета боли 2 (СИ)

Глубокая ночь, парковка перед домом и сладкая парочка голубков, целующихся при свете уличных фонарей. Запись обрывается, но я воспроизвожу ее снова и снова, раздирая душу. Всматриваюсь в детали, считываю ее эмоции. С такого ракурса неудобно. Не вижу ее лицо, лишь профиль. Зато хорошо видно, каких участков ее тела касается Виктор.

Я сломаю ему руки. Для начала.

Захлопываю крышку ноутбука, хватаю ключи от машины и выскакиваю из квартиры. Мне кажется, я задыхаюсь. Каждый глоток воздуха жжет легкие, словно кислота.

Моя девочка. Моя сладкая девочка с чистыми голубыми глазами и милой улыбкой.

Когда я разучился разбираться в людях?

Сажусь за руль и выезжаю со двора. Всё равно куда. Лишь бы только заглушить эту мучительную, жгучую боль под ребрами.

??????????????????????????Я люблю ее настолько сильно, насколько же сейчас и ненавижу. Даже сейчас. До дрожи, до сводящей с ума ярости, что клокочет внутри раскаленной лавой. В груди жжет, проедает плоть до самых костей, а перед глазами — омуты ее глаз. Лживая, пропитанная ядом улыбка.

Такая же, как и все. Даже хуже. То ли у меня начались галлюцинации, то ли действительно в прохладном ночном воздухе завоняло гнилью. Дрянь. Расчетливая стерва. Но какой талант. Развела словно неотесанного деревенского болвана. Браво. Вот за это аплодирую стоя. Давно никому не удавалось оставить меня в дураках. Не ту профессию малышка выбрала, уверен, что с такими актерскими способностями далеко бы пошла.

Делаю пару глотков прямо из горла бутылки дешевого пойла, купленного на ближайшей заправке.

— И знаешь, что самое паршивое? Что даже сейчас, зная, какая она дрянь, кишки узлом сводит. Я ей дышал и надышаться всё никак не мог. Сам не заметил, что стал зависим. Она словно гребаный наркотик, без дозы которого, кажется, вот-вот загнусь. И что делать? Как освободиться? — поднимаю глаза к небу, на котором одиноким кругом висит луна. — Молчишь?

Усмехаюсь сам себе и снова делаю пару глотков, ощущая, как крепкий алкоголь обжигает пустой желудок.

— Я стал тем, кого презирал всю сознательную жизнь. Жалким, ущербным придурком, который пришел плакаться на могилу родного брата. Ты там, наверное, в гробу перевернулся, братишка, так хочется тебе мне навалять хорошенько?

Всматриваюсь в портрет Назара, выгравированный на черном мраморе, а самого аж корежит.

— Я никогда тебе этого не говорил… Всё думал, успею… — порывисто поднимаюсь на ноги, тяжело дыша. — Ты был хорошим братом. Лучшим. И мне охренеть как тебя не хватает, — веду ладонью по щекам, протяжно выдыхаю, запрокидывая лицо к небу. — Знаешь, тяжело жить с чувством вины. Когда хочется орать во всю глотку «прости», но понимаешь, что это ничего не изменит. Не знаю, слышишь ты меня или нет. Люди свято верят в жизнь после смерти, и мне легче думать, что так оно и есть. Прости меня брат. Если сможешь.

Спотыкаясь, бреду к машине. Уже сидя за рулем, прислушиваюсь к себе. Немного отпустило. Я хотя бы в состоянии относительно рационально мыслить. Кидаю взгляд на часы на приборной панели. Четыре утра.

Тянусь к телефону и набираю номер.

Вслушиваясь в монотонные гудки, завожу двигатель и трогаюсь с места, кидая напоследок взгляд на могилу брата.

— Ты время видел? — отвечает наконец недовольный голос на том конце провода.

— Удваиваю сумму нашей последней сделки, — усмехаясь, выруливаю на дорогу.

Этот не откажет. Люди быстро привыкают к роскошной жизни.

— Я весь внимание.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Вкратце обрисовываю свои пожелания.

— Б**дь, Макар, я же не волшебник. Ты понимаешь, что это почти нереально и без огласки точно не получится?

— Ключевое слово — «почти» За те деньги, что я тебе предлагаю, ты должен стать моей персональной крестной феей.

— Я подумаю, как это можно устроить, — после недолгой паузы отвечает со смешком. — Сроки обозначь.

— Неделя максимум.

Сбрасываю вызов и давлю на газ. Мотор ревет, адреналин растекается по венам, пульс зашкаливает.

Расслабился. Поверил. Думал, действительно нашел бриллиант среди ничего не стоящих стекляшек.

Глубоко в душе, отрезвляя, бьется понимание того, что, по сути, не обязана Оля меня любить. Любовь вроде как штука добровольная и переменчивая.

Имею ли я право осуждать ее? Ведь сам порой не брезговал нечестными методами. С удовольствием вываливал тонны грязных помоев на головы неугодных. Делал это легко, не обременяя себя муками совести. И с удовольствием наблюдал со стороны, как они тонут в толще дерьма, которое не смогли скрыть в пыльном шкафу, раз я до него докопался.

Но в нашем случае всё намного сложнее. Всем своим нутром я полюбил образ наивной хрупкой девочки с львиным сердцем и чистой душой. Сейчас я четко осознаю, что уже не смогу без нее. Пусть лучше так… Лучше я буду каждый раз подыхать, глядя на Олю, чем вариться в котле безумия и ревности от мысли, что она с ним.

Я накажу их обоих. Сделаю то, в чем мне нет равных: заставлю играть по моим правилам, в моей реальности, в которой главенствует только один дирижер.