Любовь цвета ванили

Влез в машину и откинулся на кресло. Да, я псих. Возможно, веду себя резко и прямо говорю все, что думаю. Но я вообще не помню, чтобы так бесился из-за девушки. Пощечину тоже заработал впервые. С Аней все происходит совсем иначе, переворачивая мой внутренний мир наизнанку.

Я чувствовал, что поцелуи для неё непривычны. Так неумело и трогательно она открывалась мне и входила во вкус, повторяя мои движения. Чистая и нежная девочка, как мне легко было пожелать ей правильно выбрать своего первого мужчину и как нереально тяжело оказалось представить ее на кровати с патлатым. Будь он хоть в сто раз лучше меня для нее.

Включаю телефон и нахожу нужный контакт.

– Святослав Витальевич, я вас слушаю.

– Ирина, чья очередь завтра идти на аллею?

– Сейчас посмотрю, – зашелестела блокнотом, – Леночка из отдела маркетинга подъедет, деньги я передам.

– Внесите изменения. Купить товар нужно не до обеда, а в три часа дня, не раньше.

– Хорошо. Сделаем по времени, как нужно. Я уже почти все кабинеты украсила горшками и чашками. Какую же красоту умеют делать мастера, прямо загляденье.

Слушаю, как она хвалит шедевры, и вижу в лобовое стекло отражение своей улыбающейся от гордости физиономии. Да, это все – моя девочка.

Глава 25

Аня

Леонардо все-таки поднялся вместе с нами. Сейчас мне совершенно не до него. Но при мысли о том, что кое-кто мог сразу не уехать и заметить, быстро вернувшегося гения, не стала его отсылать.

Пока Лера суетилась с приготовлением чая, плохо справляясь с волнением, и тревожно поглядывая на меня, почти на автомате закончила эскиз, который мы начали составлять на лавке. Гению он не понравился, но мне уже было пофиг. И не только на зачет и Леонардо – на все, что не касалось моей лучшей подруги и того разочарования, которое преподнес мне ее брат.

Как только закрылась за гением дверь, я уже настроилась, что следующим закроется от меня Лера. Вокруг клубились мысли: а если бы я раньше сказала ей тогда. Нет, вот лучше еще раньше… И самое идеальное – вообще не допускать до такого… Вот только смысла в этом уже не было. Ведь все обращалось к прошедшему времени.

– Ань, ну давай. Ничего не бойся, говори, как есть, – Лера присела напротив, возле стола, и не сводит сочувствующих глаз.

Боже. Она все еще меня жалеет. Состояние от участливого вида подруги только ухудшилось. Накатила разом вся боль и обида от ранящих слов ледяного принца. Как жаль, что мне не передался его лед и не выходит заморозить сердце. Слезы брызнули из глаз и не думали останавливаться.

– Лер, прости… прости… Твой брат и я виделись, – сквозь всхлипы стараюсь подобрать слова, но все не то, – Нет. Не так, это моя вина, а он… он с принцессой. А я… я люблю его.

Признание получилось для нас обоих…

Ведь только сейчас я отчетливо поняла, что где бы я ни находилась, он стал невидимой частью меня. Так, словно запустил глубокие корни, и что бы я ни делала и не настраивалась забыть – вырвать из сердца проросшие чувства к ледяному принцу никак не получалось.

Беспомощно уткнулась в салфетку. Худшего я сообщить доверявшей мне лучшей подруге не могла. Пойму, если уйдет и будет ненавидеть.

Лера на удивление сразу не ушла, но на какое-то время от шока потеряла дар речи, переваривая услышанное.

– Значит… – начала она поникшим голосом, – Пока я радуюсь тому, как ты сближаешься с Леонардо, мечтаю о серьезных для нас парнях, происходит нечто странное и то, о чем я тебя предупреждала…

– Да, я ужасная подруга и совсем не такая приличная девушка, какой ты меня считала, – внутри себя, думаю, что даже намного хуже, – Прости. Я жалею обо всем…

– В том, что ты жалеешь о связи с моим братцем – я не удивляюсь, – перебивает она меня, – Перестань уже на себя наговаривать! И я очень и очень хочу знать подробности, с чего все началось.

Начать, конечно, пришлось с того злополучного дня на аллеи, который я после сотни евро посчитала счастливым. Лера хмыкнула, что сучку, разбившую мою шкатулку, так и представляла себе похожей на Кристи. Дальше давались сложнее подробности в клубе, в глаза ей смотреть не могла, комкая мокрую от слез салфетку в руке. До такой степени, чтоб признаться о вип-комнате не решилась. Говоря о танце, поняла, что не могу настолько очернить родного брата в глазах воинственно настроенной сестры. Я же ее потом не остановлю, если чего надумает.

Все остальное выдала как есть, включая свой незабываемый поцелуй на крыше под звездами.

– Лер, я понимаю, что ты больше не считаешь меня своей подругой, и не простишь за обман. Но точно могу пообещать никогда больше в жизни не приближаться к твоему брату, – так я заканчиваю, возможно, путано и местами невнятно свое запоздавшее позорное признание.

– Капец! – подпрыгивает она на стуле, – Это я должна из-за брата с кабелиными замашками подругу потерять? Так, что ли, по-твоему?

– А разве нет?