Любовь упрямцев

— Да, именно этим я и продолжаю заниматься. Два года, правда, преподавал в университете, но это так — для разнообразия. Потом вернулся к прежней работе. И, надо сказать, получаю больше удовольствия от работы консультантом, нежели от педагогической деятельности. А что ты делаешь?

Ах, какие они вежливые, какие светские! Все происходящее казалось Селме просто нереальным.

— У меня все хорошо, — ответила женщина.

Не будешь же бывшему мужу рассказывать, что ее статьи с успехом публиковались в газетах и журналах, что она работает уже над второй книгой, в которой рассказы о путешествиях переплетались с заметками о национальных кухнях, что рецензенты ставят в заслугу автору юмор. Да, именно юмор, которого сейчас-то и не хватало, чтобы легко и весело уйти от напряженности в разговоре.

— Замуж еще не вышла? — спросил Адам.

Сердце Селмы сжалось от боли.

— Нет.

— Надо же! Я был почти уверен, что ты замужем.

— Откуда такая уверенность?

— Ты — женщина семейного типа, если учесть все твои домашние таланты.

Снова слова произнесены нейтрально-равнодушным тоном. Когда-то ему нравились эти ее таланты, особенно стряпня. Но к черту воспоминания!

— А ты? Женат?

Ей удалось произнести вопрос таким же, как и у него, буднично-нейтральным тоном. Сама же замерла в напряжении. Боже, как же не хочется вдруг узнать, что в жизни этого человека появилась другая женщина.

Адам невесело улыбнулся.

— Я решил избавить себя от подобного груза.

Ишь ты, как излагает! Можно подумать, в семейной жизни он был загружен! Хотелось бы знать, какую такую нагрузку он испытывал, будучи ее мужем? Молодая женщина переборола невзначай вспыхнувшую злость.

— Я и не знала, что брак со мной был для тебя столь нелегким испытанием, — промолвила она, стараясь выглядеть сдержанной дамой, умудренной в житейских делах, но предательски подвел голос, выдавший волнение.

Адам часто ездил в командировки, но когда возвращался домой, там его ждал поистине королевский прием. И человек еще смеет что-то заявлять о «подобном грузе»!

Селма любила мужа, заботилась о нем. Как же — самый замечательный, самый сексуальный, самый любимый мужчина на всем свете. Господи, только романтическая дура могла стать его женой!

Адам пожал плечами.

— Давай не будем про старое, хорошо? Теперь это уже не имеет значения.

Ничего себе! Можно подумать, что развалившийся брак — это сущий пустяк, на который и внимания не стоит обращать.

— Тебе-то ведь всегда было безразлично, как мы живем, не правда ли? — с горечью произнесла она.

Сейчас глаза Адама выглядели, пожалуй, сердитыми, ну уж во всяком случае, не равнодушными.

— Откуда тебе знать, что я тогда чувствовал?

— Мне не надо было спрашивать. Я была твоей женой и все видела. И рада, что ушла от тебя, когда поняла, что ты не нуждаешься во мне.

Селма сжала руки, сожалея о том, что позволила своему гневу выплеснуться наружу.

Лицо собеседника напряглось, в глазах сверкнула злость.

— Ты даже не удосужилась поговорить со мной, когда решилась на развод, — хрипло произнес он. — Тебя, очевидно, совсем не интересовало, что по этому поводу думаю я. Так что какой смысл обсуждать это сейчас, спустя четыре года?

— Ты прав, теперь это не имеет никакого значения, — сухо бросила женщина.

Селма резко повернулась и пошла прочь, чувствуя, что больше не в состоянии оставаться рядом с ним. Пугала острота нахлынувших эмоций — злости, горечи и глубокой, жгучей тоски. А думалось, что давно излечилась.

Голова раскалывалась. Теперь только бы поскорее попасть домой, лечь в постель и заснуть, напрочь выбросив воспоминания о встрече с бывшим мужем.

Шофер отца быстро довез ее до дома. Охранник, увидев приближавшуюся машину, распахнул ворота. Селма попрощалась с водителем. Тот поехал назад, чтобы дождаться отца и отвезти его домой.

На лестнице горел свет, но во всем доме было темно. Прислуга уже разошлась. Огромное здание казалось пустым и заброшенным. Неприятно. Селма не привыкла к таким большим пространствам, которые к тому же никогда толком не использовались. Ее дом в Нью-Йорке был небольшим и уютным. Она переехала туда сразу после развода — хотела начать новую жизнь, в которой ничего не напоминало бы ей о Симмонсе. Глупые надежды! Люди, подобные Адаму Симмонсу, оставляют неизгладимое впечатление, отпечатываясь в памяти на всю жизнь.

Свет луны падал через незашторенные окна, придавая помещению таинственный вид. Интерьеры в доме были оформлены вполне профессионально, но, тем не менее, комнаты уютными никак не назовешь. Была бы жива мать, наверняка бы высказалась так: слишком роскошно, слишком претенциозно. Но мама умерла год назад, и отец с тех пор не находил себе места. Он перешел на другую работу, предпочел новую обстановку, но разве убежишь от одиночества?

Пробираясь в темноте в свою комнату, Селма по пути включила две настольные лампы. Войдя в спальню, зажгла верхний свет. Странно, но двери в сад приоткрыты. Кажется, она закрыла их перед уходом. Или не закрыла? Нет, что-то неладное творится. Откуда это ощущение тревожности? Впрочем, не стоит нервничать. Все спокойно.