Любовь в двух мирах

«Да кто ж его знает. Может, нравишься ты ему сильно, а может, хочет каким-то образом на твоего чернокнижника выйти».

Четырехэтажное здание было внутри разбито по тематическим залам. На первые два этажа, где располагались вещи гномов и эльфов, пускали всех желающих. На этаж, посвященный драконам, – только по спецпропускам. Туда же, где хранились частички быта мелкой нечисти, кроме двух-трех сотрудников музея, позволялось заходить лишь десяти-пятнадцати людям из всей нашей огромной Империи. Не более.

Свекровь заплатила за нас обеих, баронет – за себя, и мы вошли в первую залу. Одеяния эльфов. Великолепие и роскошь. О! Здесь я могу стоять часами. Как прекрасны их длинные узкие юбки с вплетенными в саму структуру ткани живыми полевыми и садовыми цветами. А платья! Ярко-красные, нежно-голубые, насыщенно-желтые с то и дело пробегающими по ним искрами магии… Герцогиня тут же отошла к мужским военным костюмам, начала подробно изучать их, мы же с баронетом надолго застряли возле женской одежды. Он тщетно пытался объяснить мне, почему живые цветы в этих тканях даже сейчас кажутся только что сорванными, но все, что я поняла, – это влияние необычной эльфийской магии. Мы разговаривали уже несколько минут, когда сзади вдруг раздалось потрясенно-гневное:

– Ирма???

Я, вздрогнув, обернулась и захотела немедленно провалиться от всепоглощающего ужаса сквозь землю: напротив нас стоял мой отец. Он был просто в бешенстве. Если бы я была одна, наверняка привычно втянула бы голову в плечи, постаравшись стать как можно менее заметной, но рядом с моим спутником этот детский поступок был попросту невозможен, поэтому пришлось стоять и выслушивать, как отец, брызгая слюной и шипя, как бешеная змея, отчитывает меня за неподобающее женщине поведение в обществе:

– Ты! Ты здесь одна, без мужа! Рядом с чужим мужчиной! Ты! Ты позор нашего рода! Ирма!

Он, наверное, наговорил бы еще много гадостей, не обращая ни малейшего внимания на растерянного баронета, если бы позади него не раздались сухие хлопки и холодный голос свекрови не произнес вымораживающим ледяным тоном:

– Прелестно. А сколько экспрессии.

Судья мгновенно обернулся и залился краской: красные, белые, малиновые тона сменялись на его лице каждую секунду.

– Милейший, я надеюсь, вы знаете, кто я? Да? Великолепно. В таком случае, будьте добры, пожалуйста, повторите сейчас мне в лицо все те многочисленные оскорбления, что вы только что высказывали здесь своей дочери. Ну что же вы молчите? Я вас внимательнейшим образом слушаю.

Отец действительно молчал. Я первый раз в своей жизни видела, чтобы ему было настолько страшно. Семья моего мужа вот уже несколько десятилетий обладала наивысшей, после Императора, властью в этой стране, и герцогиня при желании вполне могла поспособствовать лишению всевозможных привилегий для моего бывшего рода, а также – отсылке всех членов провинившейся семьи куда-нибудь на материк к лешим и фейри, что означало бы немедленную смерть и полное забвение для них. И отец это прекрасно понимал, потому и боялся сейчас сказать хоть слово против разозленной свекрови. Та между тем смерила его своим фирменным взглядом голодной кобры и тихо велела:

– Вон.

«Да, теперь я знаю, в кого этот чернокнижник уродился, – прокомментировала молчавшая до этого момента подруга – Гены, увы, не скроешь. Такой же холоднокровный ползучий гад».

Муж? Гад? Не знаю, возможно, мое отношение к супругу после появления в нашей с ним жизни Иры кардинально изменилось, но считать его гадом я не могла…

Судья тем временем уже активно пятился к выходу, непрестанно кланяясь до пола. Только дойдя до привратника, с любопытством наблюдавшего за нашим общением, он развернулся лицом к дверям и пулей вылетел наружу. Свекровь повернулась ко мне, посмотрела с искренним сочувствием, но ничего на эту тему не сказала, предложив вместо этого осмотреть зал рядом, где выставлялись старинные и современные украшения эльфов.

По залам мы ходили часа два, не меньше. Я получила настоящее удовольствие от прекрасно оформленных экспозиций и стала намного четче представлять себе культуру и повседневную жизнь других рас. Ира вернулась в свой мир практически сразу после встречи с судьей, так что из комментаторов рядом остался лишь почтительный и вежливый баронет, знавший невероятно много и рассказывавший обо всех музейных экспонатах не хуже любого гида.

После музея мы втроем посетили Императорскую картинную галерею, в которой полюбовались произведениями кисти древних и современных известных живописцев. Я открыла для себя работы Аурана Лоренского, полугнома-получеловека, жившего в столице более сотни лет назад и писавшего прекрасные пейзажи, марины и натюрморты. Его картины как будто оживали на глазах, радуя зрителей богатством тонов и красок. Как оказалось, Ауран был дальним родственником Вариандра (баронет настоятельно просил называть его по имени), и тот мог часами рассказывать о жизни и творчестве своего знаменитого троюродного дяди.