Любовь в холодном климате (ЛП)

Джесси и Виктория, романтичные, как все Радлетты, находили ее поведение непонятным и разочаровывающим. Они жаждали погрузиться в атмосферу оперетты и уже представляли себе, как Профессор Безобразник будет висеть, вздыхая, но надеясь, на стене, а Полли будет наклоняться к нему, вздыхая и трепеща, из окошка при лунном свете, замышляя побег в Гретна-Грин и полагаясь на изобретательность и предприимчивость своих юных друзей. Они притащили матрас и приготовили запас пищи в Достовом чулане на случай, если Малыш захочет скрыться там на день или два. Они продумали все детали побега и, наконец, сообщили мне, что заняты изготовлением веревочной лестницы. Но Полли отказывалась участвовать в игре.

— Полли, если у тебя есть что-нибудь для почты, я имею ввиду письмо, мы можем легко доехать да конторы в деревне на наших велосипедах.

— Дорогая, ты очень добра, но письмо дойдет так же быстро, если я просто оставлю его в холле на столе, не так ли?

— О, конечно, ты можешь так сделать, но все прочитают адрес на конверте, я просто подумала, пойдут разговоры. И там на почте в деревне есть телефон, ты могла бы позвонить оттуда и говорить по-французски.

— Я не очень хорошо говорю по-французски. Разве в доме нет телефона?

— О, он ужасен. Во всех комнатах подключены трубки. А в парке есть большое дупло — довольно сухое и удобное — в нем может поместиться целый человек, мы можем показать его тебе.

— Обязательно покажете в один прекрасный день. Но сегодня слишком холодно, вы не находите?

— Ты знаешь, в лесу есть ужасно миленькая церковь, это там, на другой стороне реки. Хочешь, мы тебя туда проводим?

— Но, Джесси, я знаю, где она, я ее видела много раз. Она очень красивая.

— Я хотела сказать, что ключ от нее хранится под камнем. Мы могли бы его тебе показать. Чтобы ты могла войти внутрь.

— Там нет ничего интересного, кроме паутины, — не выдержала я, — и она еще не достроена, вы же знаете.

Джесси бросила на меня яростный взгляд.

— Она построена без гвоздей, — пробормотала она.

— Девочки, милые, давайте пойдем туда летом на пикник. Я не могу ничем наслаждаться в такую погоду. У меня начинают слезиться глаза.

Дети поплелись прочь. Полли расхохоталась.

— Разве они не прелестны? Но я действительно не вижу смысла прилагать столько усилий, чтобы провести с Малышом несколько минут в церкви на морозе или писать ему о всяких пустяках, когда вскоре я буду с ним на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, я не хочу огорчать леди Алконли, ведь она такой ангел, что приняла меня здесь.

Сама тетя Сэди, хоть и была благодарна Полли за то, что та избавила ее от всякой необходимости беспокоиться, находила ее поведение неестественным.

— Разве это не странно, — сказала она, — глядя на Полли, вы сразу увидите, что она счастлива, но никто не мог бы сказать, что она влюблена. Мои девочки целый день бродили, как лунатики, бегали на почту, подпрыгивали от телефонного звонка, но с Полли не происходит ничего подобного. Я наблюдала за ней вчера вечером, когда Мэтью поставил Che Gelida Manina [18]на граммофон, она не выглядела мечтательной. Помнишь, как все было у нас ужасно с Линдой, когда Тони уехал в Америку — она не прекращала рыдать.

Но Полли имела более жесткую эмоциональную закалку, чем Радлетты, с ее-то матерью, полной решимости всегда знать, что у нее в голове и формировать ее мысли по собственному усмотрению, можно было только восхищаться той силе духа, с которой она противостояла натиску леди Монтдор. Очевидно, ее характер имел стальную основу, неизвестную моим двоюродным сестрам, которых швыряло туда-сюда в порывах страстей.

Мне удалось только несколько раз подробно поговорить с Полли за все это время, да и это было нелегко устроить. Джесси и Виктория не покидали нас ни на минуту, так они боялись упустить что-то важное. Кроме того, они бесстыдно подслушивали под дверью, пока мы с Полли, расчесывая волосы перед сном, обсуждали некоторые аспекты моего брака. К счастью, дети почти каждый день час или около того ездили верхом; от охоты пришлось отказаться из-за ящура.

Постепенно все выяснилось. Полли оставалась все такой-же скрытной, но защитная стена кое-где дала трещины, через которую пробивались вспышки поразительного откровения. Все оказалось примерно так, как мы и думали. Например, когда я упомянула о предложении Малыша, она ответила довольно небрежно:

— О, Малыш никогда бы не сделал мне предложения. Он так чудесно бескорыстен, и думает, что для меня имеют значение все эти вещи, и завещание и прочий мусор. Кроме того, он отлично знает маму и понимает, какой шум она поднимет — он не мог обращать на меня внимание из-за нее. Нет, нет, я всегда знала, что я сама должна сделать предложение, и я сделала. Это не было очень сложно.