Любовь в кредит

— Статус девушки — защита. Приоритет — высокий. — сказал Михаил.

— вы признаете ее в статусе близкой? — спросил Серентус с досадой.

— да… — Михаил оперся спиной о стену и твердо произнес. — запускай.

Двери душевой кабины закрылись. Михаил поднес диск к почерневшей и мерцающей татуировке на груди. Волны цвета индиго сломали треугольник и разливались синими жилками. Он разместил диск ровно по краям татуировки, вода в загерметизированной кабине стала подниматься. Диск иглами проткнул кожу мужчины, он схватился за ручку душа. Из маленького лечебного устройства полилась в воду зеленая жидкость, и вырвались тонкие широкие ремни, словно пожарные рукава на раскрутке. Бинтами они оплетали тело мужчины, туго фиксируя каждый сантиметр кожи. Вода подходила к лицу, когда его превратили мумию. Он стиснул зубы, вода накрыла его с головой, поднимая тело и заглушая крик.

В то время как Михаил проходил лечение и восстановление санитарка написала, что девушка в порядке, они с дежурной Василисой Андреевной закончили смену, а рано утром пришел молодой доктор. ”С ним ваша Агата точно будет здорова”! Но через пару часов Агата не была здорова, ее выворачивало наизнанку.

Катерина провожала гостей и руководила завершением фестиваля, разбирала постройки, оправдывалась, куда делся Михаил и в емких комментариях давала понять, что произошла не лучшая история, но об этом пока рано говорить. Войти в дом можно было только на первый этаж в гостинную-кухню, остальные помещения оказались наглухо закрыты. В комнате Катерины не работало электричество и она переехала в гостевой дом.

Матвей получил отчёт Серентуса о произошедшем отравлении брата, но ни слова о причинах, приведших к этому. Он быстро просмотрел хронику событий, в которых было больше уделено внимания действиям команды, чем отравлению Катерины и ни слова упоминания про Агату.

Вадим Ластовский к обеду воскресенья начал информационную кампанию, в которой утверждал, что “crossworlds” потеряла патенты. Финансовые рынки навострили уши, в понедельник должны были открываться биржи, все ждали подтверждения информации.

Вадим прекрасно понимал, что не успеет “украсть”, однако сама возможность предоставить хотя бы фрагменты технологий, которые могли бы доказать сообществу, что Анкельсоны на грани кризиса была ему на руку. С Катериной они часто использовали похожую стратегию “слух важнее факта”, потому что поднимается волна и по большому счету никто не разбирается.

Понедельник начался с резкого обвала акций компании Анкельсонов.

Глава 3 (*** Темное пространство и цифровая смерть)

Усатый парень прикурил и подошел к коллеге, тот колдовал над ноутбуком, ультра легким, крепким, в черной титановой оправе.

— босс, я …. не уверен, что это настоящий ключ доступа. — сказал коллега уставшим голосом, отпил энергетика и повалися тут же на стол, на руки.

— иди баеньки. … Спасибо. — Вадим выругался, но не на коллегу.

Команда любила, “босса”, он заботился о “своих” в первую очередь, без выгоды или извлечения пользы. Даже немного по-детски ревновал к их общению между собой, но ребята знали о его ранимости и окружали теплотой: в подколах, в принесенном кофе, в трудолюбии. Про Анкельсонов никто не думал, противников воспринимали как “профессиональное развлечение”. Вадим отвел парня в комнату, в Аукшино они остались из команды одни. Группа, что была на Фестивале, поехала в столицу общаться с прессой, анализировать коды, что удалось увидеть и скачать. Рынок акций трясло, и панику необходимо было поддерживать. Аккуратно, маленькими дозами создавать вид, что патенты Анкельсонов больше не тайна за семью печатью. Первое время будет достаточно “малого”: обещаний, красивых слов. Но спустя время сообщество программистов накинется разбирать каждый символ. Поэтому необходимо взломать этот ноутбук, доделать до конца.

Не получалось. Катерина принесла личный ноутбук Михаила в вечер фестиваля и персональный ключ доступа, украла из библиотеки. Но не получалось, совсем не получалось. Машина не реагировала. Они стучались и обходили какие-то странные защиты, фальшивые оболочки, словно кто-то шутил с ними. В ярости Вадим бросал компьютер в стену, тот как в ничем не бывало отскакивал и падал рядом без изменений.

Парень вернулся, сел за стол, взялся за голову двумя руками. Как грустно, бесконечное одиночество. Черт, лучше бы он был каким тупым бойцом и дрался на рингах до потери памяти и возможности думать. Выходил бы такой с бронзовой кожей в шелковых трусах и вымещал ярость на своих противниках. Но он, чертов гений, который и минуты не может оставить себя в покое. Самолюбие и зависимость от нагрузки, чем больше сложных задач решаешь, тем в следующий раз сложнее надо.

Кулон, что он держал в руках отличался от пользовательских. Настоящий титановый сплав с платиной и камнями, синими, желтыми, черным веществом. Крутил в двух пальцах и думал, думал, думал. Открыл черную машину.