Любовь в награду

– Его светлости может понадобиться камердинер и, возможно, даже посыльный, который будет доставлять письма в Лондон и его друзьям, живущим неподалеку. Это, конечно, если вы двое умеете следить за одеждой джентльмена и ездить верхом.

Элайза импровизировала на ходу, но лакеи уже уловили дуновение роскоши, и оно пришлось им по нраву. Оба приосанились.

– Я могу делать и то и другое, – сказали они почти в унисон.

– Если это действительно так, то вы сможете разделить эти обязанности. И… – Элайза повернулась к Мэри и Кити, – когда лорд Ла Вей устроит в доме бал, многим леди будет нужна помощь в гостиной, и никому не известно, когда какой-нибудь светской даме понадобится новая горничная или экономка. Только представьте, какие красивые платья вам могут отдать… А путешествия? Может быть, даже во Францию! Более высокое жалованье, пансионы, красивые молодые люди, с которыми вы непременно познакомитесь. Имейте в виду: та работа, которую вы выполняете в данное время, имеет огромный потенциал для женщины амбиционной и умной. Жизнь лучше всего представлять долгой игрой, а не мушкой на пять карт.

Это прозвучало многообещающе, хотя Элайза не очень верила собственным словам. Она рисковала, но привыкла удерживать внимание целого класса с помощью своих лекций и убеждения. Конечно, ее слушательницами были девочки в возрасте от восьми до двенадцати лет, но некоторые стороны человеческого характера и потребности почти не меняются с годами. Все хотят быть частью чего-то. Все хотят, чтобы их ценили. Все хотят занять свое место.

Но не все хотят трудиться, чтобы этого достичь.

Долли Фармер сложила руки на груди и смотрела на Элайзу со скептической ухмылкой, словно она точно знала, какую игру та затеяла.

Зазвонил звонок. Элайза вздрогнула и схватилась рукой за сердце.

Святой Господь, однажды она привыкнет к этому звонку, и он станет частью ее жизни.

Вот только она не знала, стоит ей ждать этого мгновения с энтузиазмом или с печалью?

Элайза была достаточно честна с собой, чтобы признаться, что где-то глубоко внутри испытала укол восторженного удовольствия. Разгладив юбку ладонями, она встала.

– Прошу вас за ужином сообщить мне о ваших планах, чтобы я могла рассказать о них лорду ла Вею. Хочу только предупредить вас: за дверью этого дома выстроится очередь из желающих занять ваши места, принимая во внимание высокое положение лорда ла Вея в обществе и… связанные с ним легенды. Да я и сейчас знаю троих человек, которые будут рады работать на него.

С этими словами Элайза взбежала вверх по лестнице и резко остановилась, чтобы проверить состояние своих волос – приглаженных, безжалостно затянутых в пучок – в отполированном канделябре.

А потом, повинуясь импульсу, она почти на цыпочках прошла оставшееся до кабинета лорда ла Вея расстояние.

Приостановившись, Элайза заглянула в кабинет, чтобы застать принца врасплох и выяснить, было ли его необычное обаяние ответом на ее оригинальность и нервозность и сможет ли она понемногу привыкнуть к нему.

Ла Вей стоял к ней спиной.

Дьявольщина!

Элайза могла бы написать песню о том, как его широкие плечи заполняют весь сюртук, а затем по какому-то волшебству сужаются к талии. К тому же так много слов рифмовались с именем «Ла Вей».

«Я могла бы подойти к нему и обхватить его руками за талию, и мое лицо так удачно поместилось бы между его ключиц, – придумывала она. – Интересно, чем от него пахнет. Бьюсь о заклад, ощущение будет таким, как будто я прижалась лицом к гранитной стене. К чудесной, опасной, пахнущей мужчиной гранитной стене».

Наверняка все эти мысли отражались на лице Элайзы, когда Ла Вей удивил ее, повернувшись, как это сделал бы обычный человек, то есть довольно быстро.

Она с усилием придала лицу бесстрастное выражение, но было слишком поздно. Наступило забавное и непродолжительное молчание. Как будто ему тоже нужно было время, чтобы привыкнуть к ее присутствию.

– Миссис Фонтейн, я хотел бы узнать, не согласитесь ли вы сделать для меня одолжение, которое выходит за рамки обычных обязанностей экономки?

«О нет! Неужели он действительно имеет в виду…» – Элайза с трудом сглотнула.

– За рамки обычных… – еле слышно повторила она. Воображение нарисовало ей дюжину возможных вариантов, и все они благодаря ее недавним лихорадочным фантазиям были ошеломляюще неприличными.

– Мне хотелось бы знать, как можно истолковать выражение вашего лица – как надежду или как беспокойство, миссис Фонтейн.

Ла Вей говорил очень тихо. Словно в нем был еще один человек, который едва сдерживал смех.

– Можете истолковать его как терпеливое и неохотное согласие. – Элайза попыталась говорить спокойно, но ее голос прозвучал на октаву выше обычного.

– И ваше терпеливое и неохотное согласие так редко сопровождается румянцем, – заметил он.

«Пожалуйста, не позволяй ему вдобавок ко всему быть таким очаровательным. Я этого не вынесу», – взмолилась она про себя.

– А если бы меня попросили описать вас, – безжалостно добавил Ла Вей, – я сомневаюсь, что выбрал бы для этого слова «терпеливая» и «уступчивая».