Любовь в награду

И через миг Элайза, как разбитая ваза, разлетелась на тысячу сверкающих блаженных осколков, а тело ее яростно изогнулось от силы удовольствия. Ла Вей ласково прижал голову Элайзы к своей груди, чтобы приглушить ее хриплые крики.

Несколько мгновений они лежали рядом, ее щека прижималась к его груди, которая поднималась и опускалась с каждой минутой все медленнее, а их дыхание постепенно успокаивалось.

С Эдвардом Элайза так не кричала, это точно.

Часы зажужжали и пробили три часа ночи. Еще немного – и слуги встанут, пойдут по комнатам, чтобы развести огонь в каминах. Элайза зашевелилась.

– Прости, – пробормотала она и чуть отодвинулась от него.

– Я должен кое-что попросить у тебя, – внезапно сказал Филипп.

Элайза повернулась к нему. Волосы спадали ей на лицо, и он раздвинул их в стороны. Вид у него при этом был серьезный.

– Не беспокойся ты так о заколках для волос, – проговорил Ла Вей. – Если тебе нужна лента, я куплю ее. В «Постлетуэйтс Империум» выставлены десятки лент.

Элайза засмеялась:

– Сначала стул, потом лента… Таким потоком подарков ты дискредитируешь меня.

На его лице мелькнуло что-то вроде боли.

И это было настойчивым напоминанием о том, что ему совсем нечего ей предложить, кроме того, что он уже дал ей, чем бы это ни было.

Она любит его.

Элайза осознала это именно сейчас, осознала с удивительной ясностью, не оставляющей сомнений, что радовало и одновременно мучило ее.

Она никогда не сможет заниматься с ла Веем любовью. Она не сможет делать это. Ни ради себя, ни ради Джека. Если она сделает это, пути назад не будет.

– Ты придешь ко мне, – прошептал Филипп.

– Не приду, – твердо сказала Элайза. – Я не могу, Филипп.

В ответ он лишь улыбнулся – легко, завораживающе.

– Но я буду носить ленту и стану меньше пользоваться заколками, – пообещала она ласково, словно уже попрощалась с ним.

– Как ты ко мне снисходительна, – сухо пробормотал он.

– Можешь подтолкнуть меня, Великан лорд Ла Вей?

– Это же гамак, а не качели, мистер Джек. Если я подтолкну тебя, ты улетишь прочь, словно тобой выстрелили из катапульты, и ударишься о церковный колокол – дзинь!

От этих слов Джек расхохотался так громко, что едва сам не выпал из гамака.

Филипп потянулся к мальчику, чтобы удержать его.

Он нашел небольшую ольховую рощицу, подходящую для того, чтобы повесить там два гамака, и хотя было еще довольно холодно, с благословения Элайзы они вдвоем добрели до нее, и Джек смог испытать, что такое быть матросом.

Ла Вей и Джек, съежившись, лежали рядом, скрестив для тепла руки на груди.

– Здорово! – заявил Джек. – Матросы так и спят? На корабле?

– Oui, на корабле постелью им служат гамаки, – ответил принц. – Корабль качается на волнах, и гамаки качаются вместе с ним.

Когда они говорили, из их ртов вырывался пар, но было так чудесно смотреть вверх, сквозь деревья, в чистое холодное небо. Ла Вей и припомнить не мог такого благостного времени в своей жизни. Покой перед тем, как все навсегда изменится. Есть задание из Лондона. Есть Александра.

Но есть еще и Элайза.

Он не искал повода, чтобы вызвать звонком Элайзу. В ее помощи с корреспонденцией больше необходимости не было, она умело управлялась с домом, полные намеков разговоры больше не нужны. Она знает, чего он хочет.

Правда, после бала их пути пересекались очень редко. Но Элайза позволяла Джеку проводить время с принцем – вечерами и когда погода была слишком ненастной, чтобы идти в дом викария. В этом было что-то новое, спокойное и светлое. Филипп с некоторым удивлением понял, что довольно много знает и ему есть чему научить ребенка. Подумать только, он обретал мудрость, не понимая этого.

Жаль будет оказаться убитым в Лондоне при выполнении задания короля, прежде чем он произведет на свет сыновей. И никогда не узнать, каким станет Джек, когда вырастет.

Как прекрасно было бы вырастить сыновей в Ле-Пьер-Держане!

Если он женится на Александре, у него обязательно родятся наследники.

Ла Вей отогнал от себя эти мысли.

У него есть еще недели две, пока он может пребывать в этом странном, мирном заточении, прежде чем понадобится проявить решимость.

А сейчас Ла Вей был уверен лишь в одном: он хочет уложить Элайзу в свою постель.

– А ты много где бывал, Великан?

– О, я объехал весь свет! В мире есть много прекрасных мест, где можно побывать, причем они находятся не так уж далеко, если плыть к ним на корабле. Видишь ли, я родился во Франции. Поэтому я француз. Испания – красивая и теплая страна. Когда испанки танцуют, они стучат кастаньетами. – Филипп щелкнул пальцами.

Засмеявшись, Джек сделал то же самое.

– Вот так? – спросил он.

– Oui.

– А я бывал только в Пеннироял-Грин, – признался мальчик.

– О, Пеннироял-Грин – это тоже чудесное место. Здесь так много милых людей.

– Знаешь, Великан, я хочу быть матросом, – заявил Джек и добавил: – После того как научусь звонить в колокол.

– Я одобряю такую последовательность событий, – кивнул Ла Вей.

– И еще ездить верхом.

– Каждый мужчина должен уметь ездить верхом.

– На лошади или на зебре?