Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

Ларри осмотрел жнивье, потом взглянул далеко через поле, где мужчины и женщины, ловко орудуя остро отточенными ножами, срезали сахарный тростник. За ними шли другие, обирая листья с тяжелых блестящих длинных стеблей. Третьи складывали стебли на двухколесные телеги и везли их по пыльным тропинкам к штабелям, которые ежедневно образовывались возле карьера сахарного завода. Все это давно уже устарело, со все более возрастающим раздражением думал Ларри. Что за методы! Была бы нормальная мельница у Трегра, отвозили бы все с карьера на центрифугу. А тут в поле вместо грузовиков ползали телеги, запряженные мулами, а вместо тракторов — плуги, тоже передвигаемые мулами. Черт побери, неужели еще ни до кого не дошло, что трактор ест только во время работы, тогда как мулов надо кормить дважды в сутки круглый год, не важно, работают они при этом или нет?! Неужели никто так и не понял, что землю, используемую для прокорма мулов, можно отдать под урожай, ведь трактор-то свою пищу получает в канистрах. А эти жуткие, полуразвалившиеся, скрипучие мостики, перекинутые через дренажные канавы! Да ведь целая бригада людей нужна, чтобы постоянно менять износившиеся, сломанные деревяшки! Но ведь считается, что кипарис дешев, а труд многого не стоит! Ха! Хорошая дренажная труба из бетона может просуществовать практически вечно, ее только надо положить. Да, его тут ждет не только много работы, но и масса изменений. И он направил Черного Джека к рабочим, где увидел сидящего верхом Дюмайна, наблюдающего за работами. Он приветствовал Ларри взмахом старого кнута.

— Рад снова видеть вас здесь! В конце концов, как любил говаривать ваш дед, Царство ему Небесное: «Для поля нет лучше удобрения, чем пристальный взгляд его владельца».

— Мне бы хотелось побольше времени проводить здесь, в поле, это правда, — отозвался Ларри. — Но не забывайте, у меня ведь еще мельница, несколько складов табака, табачные поля, баржи, буксиры, за всем этим тоже надо присматривать. А до этого за меня думал мой командир. И принимал все решения. Учил, как действовать, чтобы дело заняло как можно меньше времени. Тем не менее… — Он указал на окраину вспаханного поля, где только что проезжал. — Одно из первых дел, ожидающих нас впереди, — это прокладка дренажных труб, причем из бетона или железа, вместо этих мостиков, которые мы уберем этой же зимой. А что касается посева сахарного тростника, судя по тому, что писал мне Септим, похоже…

— О Септим! — пожал плечами Дюмайн. — У него полным-полно всяких вычитанных из книг мыслей, с тех пор как он вернулся из армии. Ах, эти книжные идеи! Но вы не можете высаживать сахар из этих книжек, а то, что он говорит о сахарном тростнике, произрастающем именно в нашей местности, то он тут произрастает много веков, и ввозить сюда другой сорт… Да он просто не приживется тут!

— Знаю, знаю, — перебил Ларри. — Может быть, вы правы, а он — нет. Но я предлагаю прекратить посев, пока мы не соберемся как-нибудь вечерком дома и не придем к общему решению. Я имею в виду себя, вас, Трегра, Септима и всех остальных. То есть я с вами посоветуюсь, а решать буду сам, ведь за все, что бы там ни было, отвечаю я. Но вначале мне хотелось бы дать всем вам возможность высказать, что вы думаете на этот счет.

— Что ж, кое-что я хочу сказать прямо сейчас, — пылко проговорил Дюмайн. — То, в чем мы нуждаемся больше всего на этих полях, — это мулы. И вы знаете это не хуже меня, мистер Винсент. Для сахара нужны самые молодые и крепкие мулы. Мы не можем использовать тех, кому уже перевалило за девять лет. Потом мы продадим их плантаторам-хлопководам — такой возраст как раз подходит для этого. Когда началась война, армия забрала всех мулов, какие только были, ни одного не осталось. А потом, после смерти мистера Бачелора, нам не хотелось писать вам об этом, беспокоить. В конце концов мы стали использовать сто восемьдесят мулов в этом месте, а ведь это чертовски неплохо для тридцати пяти сотен акров сахарного тростника! Однако по меньшей мере треть из них — уже староваты.

— Вы хотите сказать, что нам надо шестьдесят новых мулов, и это для начала?

— Совершенно верно.

— А если учесть, что каждый стоит минимум сто пятьдесят, то у нас выйдет… дайте-ка подсчитать… Да, сэр, получается девять тысяч долларов, а старых мы не сможем продать дороже, чем по двадцать пять.

— Но нам нужны мулы для сахарного тростника!