Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

Они долго сидели в кабинете. На столике стояли чашечки с кофе и высокие стаканы с виски. Молодые люди пили и вспоминали кафе в Туре и изящных черноглазых девчонок, сидевших за соседним столиком. Они вспоминали беднягу Трейси Диксона, который погиб в Аргенне, вместо того чтобы получить диплом магистра в Принстоне, с презрением отзывались о кабинетных стратегах-штабистах, пытавшихся наложить лапу на Американский легион. Потом наступило короткое молчание, во время которого Фрэнк сделал долгий глоток, а Ларри заглянул в листок бумаги, где он что-то писал перед приходом друга.

— Черт возьми, как же я забыл! — воскликнул он. — Полагаю, ты почти готов осмотреть наш сахарный заводик на Виктории. Правда, дружище, все это уже не то! — И он опустил руку, указывая на свои заметки, явно безрадостные. — Недавно я получил скверные новости. Скверные. Пусть я слишком расширил кредиты при покупке буксира, я не сожалею об этом и попытаюсь как можно больше скомпенсировать все затраты на плантации. Хотя это значит, что я не могу никуда вкладывать деньги, во всяком случае, пока. Я сидел тут, когда мне сказали, что кто-то хочет видеть меня, и пытался разобраться с делами, понять, что происходит. Меньше чем через две недели у моей жены день рождения, и если кто-то и должен ей сделать настоящий подарок, то это я! Но не представляю, как это сделать, черт побери! Не продавать же мне дневной свет за наличные деньги!

Он замолчал, а Фрэнк предупредительно поднял руку, призывая приятеля к вниманию.

— Если бы ты дал мне вставить хоть слово, то я сказал бы тебе, дурачок, что приехал сюда не осматривать оборудование на твоем сахарном заводе. Говоришь, у тебя скверные известия? Ну, тогда слушай внимательно, младший лейтенант! Может быть, мои известия тебя обрадуют. Ты вообще-то помнишь, как я тебе рассказывал о моих эхолокационных делах?

— Ну, конечно, помню! А как называлась та пивная, где мы сидели тогда?

— Забыл. Но это не важно. Важно вот что: когда я возвращался из Франции, то случайно познакомился с одним морским офицером по имени Каршер. Так слушай, дружище. Этот Картер принялся за сонары, которые действуют на девять миль дальше, чем удавалось мне. И у этого парня они есть. И еще кое-что. У него есть один человек по имени Деголлье. Он разрабатывал план применения сонарного оборудования в нефтеразведке.

— Нефтеразведке? То есть нефтеразведке в воде, ты хочешь сказать?

— Нет. На земле. Дай мне договорить. Что ты вообще знаешь о нефти?

— То, что она жирная, липкая и что на ней разбогатели индейцы-осейдж[45]. В общем, довольно ценная вещь эта нефть.

— Что ж, не стану зря тратить время, читая тебе цикл лекций на эту тему. Если тебя это заинтересует, я прочту тебе их как-нибудь потом. Но есть одна штука, которая, может быть, заинтересует тебя прямо сейчас: Каршер с Деголлье открыли способ, при помощи которого можно проводить эхолокацию на земле примерно так же, как и в воде, ну, как этим занимались в ВМС во время войны. Они составили план подземных местностей и, таким образом, наткнулись на огромное количество «куполов», несмотря на то что с поверхности их определить невозможно. Дело в том, что под тысячефутовыми слоями земли находятся нефтеносные и газоносные слои.

— А ты помог развить этот план?

— Ну, чтобы так сразу повезло! Однако еще в то время, когда я занимался сонарными исследованиями в колледже, я связался с одной из главных и очень солидных компаний. Это «Нефтяная корпорация олд гикори». Теперь я у них глава того, что они называют своим разведывательным отделом. И сейчас я разъезжаю по этому району страны, заключая контракты о праве на разведку местности.

— Извини меня, повтори, пожалуйста.

— Дай я объясню, чтобы ты все понял как следует. Возможно, тебе известно, что практически каждый, кто занимается нефтяным бизнесом, скажет, что месторождения Тихоокеанского побережья все находятся к западу от Миссисипи-ривер. Я же в это не верю и считаю иначе. Поэтому после долгих усилий я внушил своей компании мысль — разрешить мне руководить бригадой бурильщиков на территории между озером Маурепас и рекой. Не важно, почему я выбрал такое специфическое место. Мне понадобилась бы неделя, чтобы объяснить, как мы составляли эти подземные карты, исходя из данных бурения, и заполняли пустые места предположениями и догадками. Если бы ты был исследователем-сейсмографом, ты бы понял… Если ничего не найдем, уедем отсюда, если же что-то обнаружим, то мы прежде всего устроимся на это доходное местечко и, заключив контракт на его разработку, будем грести денежки лопатой.

— Ты имеешь в виду, что тебе хочется получить разрешение сделать эти разработки на территории Синди Лу и Виктории и что, возможно, ты найдешь здесь нефть? Черт возьми, конечно! Да ты ешь, не церемонься, вот молодая кукуруза.

Уоддилл откинулся на стуле и расхохотался.

— Боже, а ты покладистый малый! Твое счастье, что я не собираюсь обжуливать партнера, который выиграл у меня сражение на Мюррей-стрит, когда мы были у «Алека». Сколько у тебя тут акров?

— Ну, скажи: восемь тысяч — не сильно ошибешься.