Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

— Я не уверен, что вполне понимаю ваши слова, мадам… Я имею в виду слова о самоуверенности и дерзости. Правда, должен признаться, я человек стремительный. Но и отпуск у меня всего десять дней.

— И вы вообразили, что сможете покинуть Монтерегард по прошествии этих десяти дней уже в качестве признанного жениха Луизы де Курвилль?

— Да. Я окрылен подобной мыслью.

— Окрылен? Кем же, позвольте спросить?

— Луизой.

— И мной, — быстро вставил Пьер. — Признаюсь, я не очень задумывался при этом о практической стороне. Подобное всегда мало волновало меня. Но поскольку, ma mere[35], такие вопросы всегда беспокоили тебя, и немало, то я должен сказать, что у Ларри не такие уж плохие перспективы на будущее.

— Полагаю, этим ты хочешь сказать, что он станет наследником своего деда. Что ж, я не забыла о той ничтожной сумме, которую он заплатил мне за Синди Лу. Вне всякого сомнения, Синди Лу сейчас стоит больше, как, собственно, стоила и тогда… Однако она стоит недостаточно, чтобы сделать из Ларри Винсента подходящую партию для Луизы.

— Вероятно, вы забыли о Виктории, мадам. Она уже моя. Дедушка подарил мне Викторию на совершеннолетие. И еще мы с ним владеем пароходной линией.

— Пароходной линией! Пароходная линия! Мне известно, что Клайд Бачелор продал ее, когда она чуть не разорила его!

— Да, он продал одну, но теперь мы приобрели другую. И она дает превосходный доход. Разумеется, я не смогу окружить Луизу той роскошью и великолепием, в которых она живет здесь. Но, в конце концов, разве это не принадлежит ей?

— Равно как и собственность, о которой вы только что изволили упомянуть. Я неплохо разбираюсь в законах штата Луизиана. Она будет вашей раздельной и личной собственностью, поскольку вы владели ею до вашей женитьбы.

— Я пока не владею Синди Лу. И надеюсь, что не буду владеть еще долгое время после женитьбы. Ибо мое вступление во владение Синди Лу будет означать смерть дедушки. Но потом все это станет общим имуществом супругов.

— Ба! В следующий раз вы можете узнать о Клайде Бачелоре не напрямую, а через его душеприказчика.

— Я с вами не согласен, мадам. Но если вы действительно считаете, что подобная опасность существует, то почему бы вам не согласиться на немедленную свадьбу? Как я только что сказал, любая собственность, которую я получу после женитьбы, будет принадлежать Луизе в той же мере, что и мне. Так что если мы поженимся до окончания моего отпуска, то она будет полностью ограждена и гарантирована от всевозможных финансовых неурядиц, да и вам будет спокойнее на душе.

Пьер громко рассмеялся.

— Touche, ma mere![36] — весело воскликнул он. — По-моему, тут Ларри тебя обошел. Ну, что скажешь? Так не запустить ли нам это дело безотлагательно?

— По-моему, ты сошел с ума, Пьер. Вы с Ларри совершенно измотали меня вашими разговорами. Я чувствую, что мне необходимо хорошенько отдохнуть, и к обеду я не стану спускаться.

— Несомненно, последний раунд ты выиграл, — заметил Пьер, когда они с Ларри вместе шли по коридору. — И думаю, ты не очень сожалеешь о том, что хотя бы частично виноват, что так сильно утомилась моя матушка. Ничего, ей приходилось испытывать и не такое. Во времена ее молодости признаком абсолютной красоты считалась очень тонкая талия, ее часто называли осиной. Чтобы добиться этого, дамам приходилось проходить сквозь все виды мучений, которые они претерпевали от чрезвычайно тугих корсетов, сжимающих их внутренности. Моя матушка также терпела неимоверные муки, и ее талия стала, если так можно выразиться, «самой осиной». Думаю, нам надо дождаться приезда Поля и Жозефины, прежде чем мы сможем опять заговорить о свадьбе. Однако это дает нам еще двадцать четыре часа отсрочки…

* * *

Мсье и мадам Каррер прибыли на следующее утро, и после завтрака Ларри ожидал в своей комнате, когда его позовут, уверенный, что это произойдет так же спешно, как и в случае с маркизой. Однако час проходил за часом, он нетерпеливо мерил шагами комнату или подходил к окну, а за ним все не посылали. Наконец, когда он прождал так долго, что уже начал представлять себе все мыслимые и немыслимые несчастья, явился Леонард и подал ему на подносе с гербом письмо. Ларри поспешно разорвал конверт, извлек письмо и с жадностью начал читать:

Дорогой Ларри!