Любовь в облаках

Аодх настороженно повернул морду в сторону отца, словно расслышал, а я, наоборот, расслабилась. И правда, в кого бы мне быть страшным драконом? Я — папина дочка, а папа у меня льдисто-синего цвета, огромный, с острыми, как мечи, крыльями. Какая-то примесь, наверное, будет от мамы, хотя и не представляю, какую наследственность корри передает ребенку. Может, цвет будет не таким ярким, как папин? Ну, так я и на голубого дракона согласна. Я — не мужчина, меня этим дразнить бесполезно.

Царапнула чешую — не отстает, ну и ладно, значит, твердая, никто другой ее тоже не счистит. Вот за водой буду к ручью идти и насмотрюсь на свою красоту. Ну, идти — это я явно себе польстила, но ползти до ручья близко, максимум метров пятнадцать, что ради такого стимула не расстояние.

— Мне лучше убраться, пока дракон не впал в бешенство, — сказал отец. — Когда он немного утихнет, я смогу снова подлететь достаточно близко.

По-моему, дракон вел себя миролюбиво, но раз папа сказал, лучше не рисковать растягиванием трех дней на пузе — в неделю.

— Посмотри на него. Он напряжен. Он подсознательно следит за мной и пытается уловить суть слов, но не понимает. Ему все равно, что я твой отец. Для него я соперник.

Я посмотрела на дракона — чешуя как-то странно топорщилась, словно ее поддели острым ножом, хвост приподнялся для удара, а пальцы с когтями растопырились, готовясь рвать, кромсать, ломать.

— Чшш, — прошептала я.

— Пока я не уйду, не поможет.

Отец отошел к выходу, а на меня снизошло запоздалое озарение, что прожить три дня будет гораздо сложнее, чем мне показалось вначале! Да, отец говорил, что не сможет быть рядом, но я все-таки думала, такая возможность появится, каким-нибудь драконо-демоническим способом. А теперь… Как я справлюсь с огромным драконом?

— У тебя еще есть выбор, — напомнил отец.

А я напомнила себе, что выбор уже сделала, и страху пора заткнуться, а панику никто не спрашивал. Я справлюсь. Драконы упрямы, а я ведь уже не корри, а почти дракон, так что выхожу Аодха, даже лежа на пузе. Вот только отец уйдет, и перевернусь со спины для удобства. Но он перевернул меня сам, несмотря на зубоскальство Аодха и удары хвостом, которые непременно попадали бы в цель, не установи отец блок. Хвост дракона ударялся о невидимый панцирь и отскакивал, замахиваясь для нового удара, но что странно: при всем своем агрессивном настрое не задевал меня даже случайно.

— Сейчас этот полудохлый дракон воспринимает только тебя, — пояснил отец. — Ты для него — весь мир. Он скорее подавится своей чешуей, чем причинит тебе вред.

А вот это мне нравилось, очень, потому что корри бывают жестокими со своими женами. Я знаю. Я видела.

— Ты пока не жена, — коварно улыбнулся отец и вышел из пещеры, бормоча себе под нос про красивую смерть от собственной чешуи, которую легко можно устроить, а если своей чешуи не хватит, не беда, папа не самый жадный дракон.

Дальше я не услышала, но меня занимало другое: про жену, то есть «пока не жену» к чему было сказано? Просто так? Или со скрытым смыслом? И вот зная отца и его нелюбовь к пустым разговорам, полагаю, он хотел мне что-то сказать между строк, но я не могла разгадать — что именно. Да и некогда было: столько событий сразу, а мне еще покормить дракона, перекусить самой, так что я вздохнула, готовясь к серьезной работе, прижалась к прохладному боку того, кто уверял, что совсем не сопит, и уснула.

Во сне я летала.

Я не видела себя полностью, только крылья, но они были такого насыщенного желтого цвета, что солнце побледнело от зависти. Я виртуозно выписывала виражи, кричала о своем счастье на напевном драконьем, из которого ни слова не знала, но вроде бы получалось со смыслом. А рядом летел еще один дракон — сине-фиолетовый, с вкраплениями белого жемчуга, и я понимала, что он оберегает меня, что он учит меня, и что он мой. Чувство собственницы заставляло с гордостью расправлять крылья и лететь, лететь, несмотря на легкую усталость и черный горизонт, к которому мы приближались. А потом небо вздрогнуло и застонало, а я проснулась.

Открыв сонно глаза, обнаружила себя на драконе. Теперь понятно, от чего он стонал: болеет, лежит себе смирно — а здесь бах, навалилось что-то. Называется — позаботилась.

Эх, я…

Попыталась сползти — не дал. Застонал еще громче, почти взревел, и когтем по полу начал постукивать, мол, осуждаю твое бегство, вернись!

Растянулась на нем снова — притих. Ну ладно, полежу еще чуть, раз просит.

А внутри мимо воли разливалось приятное чувство: надо же как, я ему гораздо нужней, чем еда. Странные мысли, но рядом с этим драконом я вообще веду себя странно. Украл — я была очень против, четыре дня продержал в плену — мое мнение не изменилось; и вот превосходная возможность уйти, как грозилась, а я лежу рядом, волнуюсь, чтобы вернулся в реальность и тщательно отгоняю мысли, что будет, когда он вернется.

В мое будущее из-за него внесены значительные коррективы, но я не уверена, что готова безропотно их принять. Разве что… поторгуемся?