Любовь в облаках

Я попыталась вывернуться, но мужская рука прижала меня сильнее, практически перекрывая кислород. Я начала задыхаться, и в небе тут же послышался угрожающий рев, который я не могла не узнать. Аодх. Слышит. Знает. Только бы не отвлекался, не подставлял спину жаждущим его уничтожить! Теперь я поняла всю абсурдность желания мчаться в небо, толком не умея летать. Помощи с меня, может, и был бы мизер, а вот вреда… Я бы только мешала.

Красиво Аодх зажигает в небе огонь, и ветер так жестко треплет крылья врагов. Свет растворился в оттенках красного и фиолетового, и есть в этом некая символичность, ведь Аодх — означает огонь. Быстрые и, тем не менее плавные движения огромного тела, блеск чешуи в освещении первозданной природы — яркого пламени, молний; я не могла оторвать восторженных глаз от дракона. Впервые я видела его таким — грозным, немилосердным и еще раз убедилась, что тогда, с моим отцом, он даже не думал драться.

Драконы мельтешили в клубах дыма, и у меня постоянно менялось их количество. То одиннадцать насчитаю, то казалось, откуда-то из облаков появился двенадцатый. Их было много на одного, но я знала, что Аодх победит, более того, я настолько сильно верила в него, что без паники позволила своему сознанию ускользнуть. Где бы я ни оказалась, он найдет меня… после победы… так трудно дышать…

И в ту же секунду, когда я перестала хвататься за воздух, рука, сжимающая мое горло, разжалась.

— Кровь императора, — пробормотал за моей спиной голос, — кажется, я немного перестарался! Дыши! Он убьет меня! Что же ты такая хлипкая?! Дыши, Доди!

Первый глоток воздуха вместо облегчения вызвал кашель, но я глотнула еще и еще, оттолкнула кулак, заботливо постукивающий по моим лопатками.

— Милый способ сказать «с добрым утром», Кероп, — я обернулась к дракону, у которого уже закончился период раскаяния. Уверившись, что со мной ничего непоправимого не случилось, он вопросительно вздернул бровь, мол, и что это я надумала раскашляться в такой момент, и уставился в небо, где продолжалась битва.

— Не рвись к нему, — буркнул.

— А ты?

— Он попросил присмотреть за тобой, — сверкнул возмущенно сапфировыми глазами, видно было, как ему не терпелось самому взлететь в небо. — Как знал, что попытаешься встрять. А впрочем, наверняка, знал. Он же колдун.

— Очень сильный колдун, — поддакнула я.

— Ну да.

Колдун, которого вынуждали использовать магию…

Мы задрали головы к небу. Расстановка сил изменилась. Теперь Аодх дрался не один против всех. За его спиной ожесточенно рвали чешую и дышали пламенем трое драконов: два серых — братья, и один горного хрусталя. Я облегченно выдохнула; хотя и понимала, что радоваться рано. Теперь их четверо против… двенадцати, все-таки двенадцати лживых, притворных, завистливых тварей, так удачно выбравших время для вымещения ненависти.

Они могли попытаться гораздо раньше, хотя… может, они и пытались? Но раньше у них не было шансов, тогда как сейчас…

Нет, все-таки драконов одиннадцать, странно… я была уверена…

Боевой клич Аодха и Керопа прозвучал синхронно, но авантюриновый, бросив взгляд вниз, снова отвернулся, чтобы отразить нападение в небе, а Лунный сцепился с грязно-сиреневой тварью, которая пыталась подобраться ко мне. Я оторопело смотрела, как Кероп раздирает когтистой лапой твердую чешую дракона, как пытается прогрызть менее защищенное горло и уворачивается от удара хвостом. Размерами его противник был чуть мельче, но более проворным и злым, и он несколько раз прибегал к обманным маневрам, чтобы проскочить к легкой добыче — ко мне. Сейчас, в полутрансформации, даже злость и ненависть не могли превратить меня в грозного соперника драконов. Я — обуза, и лучшее, что я могла сделать — не вмешиваться, не отвлекать. Но я все равно вскрикнула, когда грязно-сиреневый дракон вцепился зубами в горло Керопа, и сжав челюсть, с силой потянул на себя. Благо, Кероп не отвлекся на мой крик, а умудрился вставить лапы в пасть, желающую его прокусить и разодрать ее, вызвав истошный вой противника. Сиреневый дракон отскочил, как бродяжка, которую пнули, скрючился грязным клубком и широко распахнул сапфировые глаза. Он как будто пытался пронзить ими черное небо или встречал первые капли дождя, мгновенного перешедшего в ливень.

— Не опасен, — сказал Кероп, вдоволь налюбовавшись соперником, но на всякий случай не сменил свою сущность. Обернул меня хвостом, и смотрел уже не в небо, а вокруг. Забавно, как разится поведение и восприятие в зависимости от ситуации. Я считала Керопа этаким балагуром, а сейчас со мной был настороженный хищник.