Любовь в отеле «Ритц»

Он нисколько не сомневался, что для него будет детской забавой укротить жеребца, купленного у приятеля, — тот не сумел справиться с норовистым скакуном.

К несчастью. Геркулес — несомненно, великолепный жеребец, — вздумал догнать в парке оленя. Граф, застигнутый врасплох, вылетел из седла.

Вильма знала, в какой степени гордился ее отец своей репутацией непревзойденного наездника, и понимала: он действительно будет чувствовать себя униженным, если кто-нибудь из его приятелей восторжествует над графом, который, как говорят французы, «hors de combat»— «выбыл из строя».

— Никто не узнает о вас, папа, — успокоила она, — и я буду очень внимательна и не забуду, что я — мисс Кроушоу. В конце концов я не покривлю душой, поскольку это одно из ваших имен.

Граф принадлежал к очень старинному роду, чьи корни восходили к временам еще до правления Тюдоров.

Кроушоу было одним из родовых имен его предков и сохранялось веками.

Он часто пользовался им, когда, путешествуя, покидал страну.

Особенно если не желал, чтобы британское посольство поднимало шумиху вокруг его имени или чтобы в своей вечной погоне за титулами его преследовали иностранцы.

По никогда раньше он не был так заинтересован сохранить свое инкогнито.

С ужасом представлял он, как Мальборо, чье остроумие могло соперничать только со злобностью, станет издеваться над его нынешним унизительным состоянием.

Отец казался таким подавленным, что Вильма подошла к кровати и, наклонившись, поцеловала его в щеку.

— Не стоит унывать, папа! — убеждала она его. — Я уверена, что этот человек сотворит с вами чудо, и вы скоро опять сможете ездить верхом, как и прежде, вызывая восхищение и зависть у всех, кто вас видит.

— Ты хорошая девочка, Вильма, — Сказал граф. — А этого проклятого жеребца я укрощу, чего бы это мне ни стоило.

Вильма знала, что спорить бесполезно.

И она вернулась к описанию открытия отеля «Ритц».

Газеты сообщали, как поразило каждого присутствующего то, что они увидели там.

И так как Цезарь Ритц вызвал подобную сенсацию, все без исключения издания посвятили его карьере немало газетных полос.

Рассказывалось и о том, как ему в голову пришло построить отель, столь непохожий на все остальные.

Из газет Вильма узнала, что Цезарь Ритц родился в швейцарской деревушке Нидервальд в 1850 году.

Он был тринадцатым ребенком в большой крестьянской семье, которая не отличалась особым достатком, однако очень гордилась своей родословной.

На каменной печи в гостиной их дома было изображение пики, и именно оно теперь воспроизводилось на почтовой бумаге отеля.

Цезарь смотрел за козами и коровами своего отца, занимавшего пост деревенского старосты.

Само селение насчитывало около двухсот жителей. Мальчик посещал местную школу. Его отец находил это занятие пустой тратой времени. Однако мать Цезаря была честолюбива в отношении своих детей.

Сам же Цезарь, несмотря на свой юный возраст, уже точно знал, чем бы ему хотелось заниматься в жизни.

Когда ему исполнилось двенадцать, его послали в Сион изучать французский язык и математику.

Ему не терпелось достичь своей цели, и он стал учеником официанта, подающего вино.

Прочитав это, Вильма подняла глаза на отца и сказала:

— Очаровательная история жизни Цезаря Ритца напечатана в «Le Jour», папа. Думаю, вы с удовольствием прочтете ее.

— Я не интересуюсь прислугой и официантами, — ответил граф.

— Но он теперь весьма значительная особа, — возразила Вильма, — хотя было время, когда ему приходилось драить и натирать полы, да и бегать вверх-вниз по лестницам с багажом и лотками.

— Я не могу понять, почему бы тебе не почитать о чем-нибудь более серьезном, — пробурчал граф.

Казалось, он во всем хочет найти повод для недовольства.

— Сейчас мы находимся в Париже — наиболее цивилизованном городе мира, а ты тратишь время на всю эту чепуху о каком-то там владельце гостиницы.

Вильма засмеялась.

Она знала, что отец, беседуя с ней, всегда считал своим долгом ей противоречить, и это превращало их разговоры в захватывающее состязание.

Они постоянно придерживались диаметрально противоположных мнений и старались сделать все возможное и невозможное, чтобы разгромить друг друга в споре.

— Что ж, мне остается только сказать, — произнесла она, — что я бы с удовольствием побывала в отеле «Ритц»и сама убедилась бы, насколько он отличается от тех гостиниц, в которых нам доводилось останавливаться. Вы только вообразите себе, папа! Никаких тяжелых гобеленов, плюша или бархата, так как мсье Ритц утверждает, что они собирают пыль.

— Я бы подумал, что сие место напоминает армейские казармы! — прорычал граф.

Дочь не отвечала, погруженная в чтение. Затем она воскликнула:

— Как вы думаете, о чем здесь говорится?

Граф не ответил, но она продолжила:

— «Удобные стулья для столовой были доставлены только накануне, но, когда они прибыли, мсье Ритц обнаружил, что стопы слишком высоки.

» Их необходимо вернуть, чтобы обрезать ножки!«— вскричал он.