Любовь в прямом эфире

— Нисколько не шучу. — Надя привалилась к велосипеду. — Перед тем как отправить мороженое на продажу, его замораживают при минус двадцати четырех градусах. Оно твердеет и потом не тает в руках.

Мужчина протянул руку к «розочке». Потискал двумя пальцами. Почувствовал, как быстро они леденеют.

— На самом деле! — Он пожал плечами и положил стаканчик обратно.

— Закаленное мороженое самое лучшее по своему составу, — продолжала Надя излагать то, что усвоила, готовясь к новому занятию.

На это занятие она наткнулась случайно — соседка Клавдии Михайловны навела ее на неожиданную мысль. Женщина работала в местном магазине и рассказывала, как хорошо в это жаркое лето идет мороженое.

— Дачи кругом! Жалко, что народ не знает, какое замечательное мороженое мы продаем, — сокрушалась она, разговаривая с теткой через забор.

— А мороженое откуда? Привозное? — поинтересовалась Клавдия Михайловна.

— Да нет, недалеко отсюда один московский мужик открыл свою фирму. Он продает его оптом и малым оптом. Была бы помоложе, ей-Богу, села бы на велосипед и каталась по дачам с полной сумкой.

— Мороженое, кому мороженое! — засмеялась Клавдия Михайловна.

— Смеешься, а знаешь, как выгодно?

Надя не спала половину ночи. Она шепотом повторяла: «Мороженое, кому мороженое». А утром вывела из сарая велосипед, подкачала колеса и поехала в магазин. Она узнала у соседки, где находится фирма… Эта фирма называлась «Винд». Что в переводе с английского означает «Ветер».

Ей понравилось название. Понравилось само мороженое. И отпускная цена на него… А также ей понравилась своя собственная решительность — после песни, которую она услышала в электричке, она не сомневалась, что надежду терять глупо. Просто нужно делать хоть какое-то дело. Пусть маленькое, если не идет в руки большое.

До сих пор ей некому было рассказать, что она узнала о мороженом, прогулявшись по нескольким сайтам в Интернете, который нашла в компьютерном зале на почте в райцентре. Покупатели-дачники совали ей в руки деньги, хватали вожделенные рожки, трубочки, брикеты и бежали в холодок, чтобы сесть и слизать там все, что унесли. А вот на сей раз…

Внезапно Наде показалось, что она уже где-то видела этого мужчину. Или дело в том, что слишком долго рассматривает его и привыкла? Конечно, долго, если успела заметить даже родинку на ключице. Аккуратную, круглую, темно-коричневую. И снова Надино сердце отозвалось толчком.

— Значит, это закаленное мороженое, — повторил мужчина и внимательно посмотрел на Надю.

Она подумала, что его пристальный взгляд — явный признак того, что он хочет узнать еще что-то, и сказала:

— Между прочим, по рецептуре это самое лучшее мороженое. Совершенно безопасный продукт, кроме всего прочего.

— Система контроля? — предположил он.

— Не только. Все его компоненты пастеризуют при температуре восемьдесят пять — девяносто градусов. Термофилы, — заметив, как вскинулись его ровные темные брови, Надя объяснила: — так называются самые стойкие микроорганизмы, погибают уже при температуре семьдесят пять градусов. А потом — холод камеры…

— Я им не завидую, — фыркнул мужчина и теперь уже прямо и откровенно посмотрел в Надино лицо. — А я вас узнал, — наконец сказал он. В его голосе послышалось откровенное облегчение.

Надя побледнела, цвет лица слился с тоном футболки, в которой она была. Потом покраснела, теперь он почти совпадал с цветом ее коротких шорт.

— Не пугайтесь. Я действительно вас видел.

— Но я вас не…

— Вы меня тоже видели.

— Когда? — Надя внимательно смотрела на него. Ей снова показалось, что и впрямь есть в нем что-то знакомое, но что?

— Не трудитесь, — сказал он. — Мне нужно с вами поговорить. Это очень серьезно. — Он подступил к ней вплотную

Надя впилась руками в руль и попятилась. Она тревожно оглянулась, на всех участках копошились люди. Еще бы нет — суббота, и девушка немного успокоилась. Нельзя сказать, что она опасалась этого дачника, но… всякое бывает. Она слегка расслабила руки на руле.

Мужчина засмеялся.

— Не бойтесь, я не сумасшедший. Я просто очень… ну очень рад… — Он снова засмеялся. Его прежнее выражение лица, тоже как будто закаленное, смягчилось. Надя заметила, что у него серые глаза и приятная улыбка.

— Вы… — она чуть не задохнулась от удивления. — Так это вы… неужели? — Она покачала головой. — Вы пели в электричке! Вместе с парнем… — Она неуверенно засмеялась, не зная, как по-другому скрыть изумление и некоторую растерянность. Она еще никогда не встречалась так близко с человеком, который зарабатывал столь странным способом. — Вы… играли на баяне… Только… только у вас была другая прическа.

— Да, — кивнул он и прошелся рукой по волосам. Волосы подчинились, а, когда рука оставила их в покое, Надя увидела, что лоб прикрыт челкой, как тогда. — Специально, чтобы походить на тех, кто поет в поездах.

— А вы… разве вы… Ведь вы тоже поете…

— Пою, — согласился он. — Но за очень большие деньги.

— А я дала…

— Вы дали пять рублей. — Он сощурился и хитро посмотрел на Надю.

— Да, пять. У меня не было мельче.

Мужчина засмеялся.

— Но вы ведь не из тех, кто вообще подает деньги.