Любовь в ритме танго

— Нет, не такое. Для меня это совсем не то же самое! С малых лет мать заставляла меня есть печень. Уже от одного ее запаха меня выворачивает наизнанку, я не могу заставить себя прожевать хотя бы кусочек, клянусь тебе. Поэтому я не могу даже смотреть на любые потроха, не то что их есть.

— Жалко. Если бы я знала, заказала бы что-нибудь другое.

— Нет, — Сантьяго попытался улыбнуться, — ешь. Со мной все хорошо.

«Не связывайся с ним, Малена, потому что его тошнит от потрохов. Ты не знаешь, что делается у него внутри», — убеждал меня внутренний голос, но я не хотела его слушать и не слушала, а голос повторял эти слова снова и снова: «Не делай этого, Малена, он не хочет понять, что внутри он такое же животное, а потому никогда не будет готов вести себя как человек, не будет, не сможет. Его будет тошнить и от тебя, твои нежные, розовые внутренности будут вызывать у него тошноту, его вырвет сразу же, как только он подумает об этом…»

— Хочешь выпить рюмочку у меня дома? — в свою очередь спросил Сантьяго, пока я пыталась заглушить внутренний голос, пережевывая говядину.

— Я терпеть не могу ходить в бары в субботние вечера: все места заняты, нам пришлось бы весь вечер простоять у стойки, при этом так шумно, что невозможно даже поговорить. Хотя если ты предпочитаешь пойти в какое-либо из таких мест…

— Нет, — улыбнулась я. — Пойдем к тебе, я согласна.

Фасад дома Сантьяго в стиле функционального модерна выглядел уродливо. Казалось, соседние здания, построенные в прошлые века, готовы, как голодные акулы, его поглотить своими темными пастями. Он жил очень близко отсюда, на улице Леон, около улицы Антон Мартин, в современном многоквартирном доме. Еще когда Сантьяго открывал дверь гаража, я подумала, что это место мне не нравится. Я бы предпочла жить в каком-нибудь из соседних домов, хотя ни один из них мне особенно не приглянулся.

События развивались с пугающей предсказуемостью, и у меня возникло ощущение, что я все это когда-то читала в каком-то женском журнале в парикмахерской. Мы припарковали машину на специально зарезервированном месте — на стене большими буквами было написано имя Сантьяго — и поднялись на лифте, который вел прямо в квартиру. Сантьяго нажал на кнопку седьмого этажа, а я задрожала. Я всегда очень нервничаю, когда нахожусь одна с симпатичным мне мужчиной в лифте, даже если он мой сосед и я вижу его каждый день. У Сантьяго было восемь этажей, чтобы овладеть мной, восемь этажей, чтобы поцеловать меня, обнять, потискать, задрать мне юбку и прижать к стене, восемь этажей и он все это упустил. Наоборот, он был очень напряженным и скованным. Ему нужно было сделать всего лишь один шаг, но он его не сделал, потому что не чувствовал в этом необходимости. А может быть, Сантьяго отлично понимал, что не получит и четвертой части того наслаждения, которое я могу ему подарить, когда пожелаю сама, и это его возбуждало.

— Хочешь потанцевать? — спросил Сантьяго.

Это было все, что он сказал, когда мы вошли в небольшую квартиру, кстати, отлично обставленную. После того как было покончено с предварительными приготовлениями — пальто повешены в прихожей, зажжен верхний свет и включена музыка, — я поняла, что непременно должна что-нибудь сказать, но ответила только: «Нет». Мне хотелось что-то добавить, но ничего остроумного из себя выжать не удалось.

— Выпьешь что-нибудь? — улыбнулся Сантьяго. На его щеках появился румянец, он говорил очень тихо, почти шептал. — Хочешь?

— Конечно, — я тоже улыбнулась. Мне хотелось разрядить обстановку. — Мы же для того и приехали, чтобы что-нибудь выпить, разве нет?

В моих словах не было и тени иронии, лишь легкий вежливый намек, легкое внушение, я произнесла эти слова заговорщицким тоном, а он еще сильнее покраснел. И теперь я задалась вопросом, много ли я выиграла в его глазах, произнеся эти слова. Сантьяго вернулся с бокалами, сел рядом со мной на софу, и мы молча выпили. Я уже готова была с ним потанцевать, когда во мне неожиданно проснулась отвага. Я наклонилась, чтобы разуться, а потом, не опасаясь показаться ненормальной, поставила ногу Сантьяго на колено.

— Чулки оставляют следы на коже? — спросил он, запустив палец в сетку моего чулка и потянув его на себя. Сантьяго словно хотел увидеть его изнанку.

— Да. А тебе бы хотелось взглянуть?

Сантьяго кивнул, а я сняла чулки, не позволив ему до меня дотронуться. Я вспомнила похожую ситуацию — случайное, непроизвольное воспоминание. Теперь я уже забыла, как звали того человека. Я его поцеловала гораздо раньше, чем узнала имя. Он сидел у стойки бара, облокотившись на столешницу и ритмично постукивая каблуком. Играла музыка. Я только помню, что, когда мы пришли к нему домой, он спросил, оставляют ли следы швы на чулках, а я ответила, что да, а ему захотелось посмотреть. Я сама сняла чулки, так же, как теперь, но он стоял на коленях передо мной, а я сидела в кресле, плохо понимая, что делать дальше. Он поднял мою правую ногу, чтобы посмотреть на следы от чулок, а потом провел по ней кончиком языка — от бедра до пятки. Я быстро разомлела, он, кажется, тоже.