Читаем Любовь в ритме танго полностью

Няня, полагаю, под влиянием душевного порыва, взяла девочку на руки, начала ее тормошить и строить рожицы — и в один момент все завертелись вокруг маленькой Рейны. Сантьяго сидел рядом со мной на краешке постели, он едва мог двигаться после того, как дважды съездил в госпиталь и обратно. Спокойный и оптимистически настроенный, ответственный и зрелый, зависимый от обычных моих нужд, он демонстрировал удивительную уверенность или, возможно, просто пытался сохранить то, что имел. Входя, он попросил врача, чтобы нас оставили наедине и никого больше не впускали. Он сел передо мной, посмотрел мне в глаза и сказал, что мой сын ни за что не умер бы, потому что это мой сын, и против воли он должен унаследовать от меня живучесть вместе с кучей плохой наследственности. Эти слова заставили меня улыбнуться и заплакать, муж улыбался и плакал вместе со мной. Сантьяго нежно обнимал меня, утешая, а я опиралась на него так, как никогда не делала этого раньше. Никогда раньше мы не были так близки, но это не успокаивало, я наклонилась к нему и прошептала прямо в ухо:

— Сантьяго, пожалуйста, скажи маме, чтобы убрали отсюда мою племянницу, чтобы кто-нибудь вынес ее в коридор, пожалуйста! Я не могу ее видеть.

Он откинулся назад и тихо сказал:

— Но, Малена, ради Бога, как ты хочешь, чтобы я это сделал? Я не могу взять и сказать твоей сестре…

— Я не хочу видеть этого ребенка, Сантьяго, — прошептала я. — Я не могу ее видеть. Сделай что-нибудь, пожалуйста. Пожалуйста.

— Перестань, Малена, прекрати! Конечно, ты только что родила, но перестань, ты сама похожа на ребенка.

Я постаралась успокоиться, но не могла, а он не пытался понять, о чем я говорю. Тут Эрнан, который всегда все замечал, взял свою дочь па руки и вышел с ней из палаты. В тот день я больше не видела ни его, ни маленькую Рейну.

Сестра осталась у меня на полчаса, но мы с ней перекинулись лишь одной фразой, да и то, когда она прощалась со мной, на секунду подойдя к моей кровати.

— Кстати… Как ты решила назвать ребенка?

— Хайме, — ответила я.

— В честь папы? — спросила Рейна смущенно.

— Нет, — ответила я решительно. — В честь дедушки.

— Да? — удивилась она и начала собирать свои вещи, но, прежде чем пойти к двери, снова обернулась. Рейна выглядела расстроенной. — В честь дедушки?

* * *

Это был надувной круг для купания из желтой резины с разноцветными наклейками: с одной стороны звезда цвета морской волны, с другой — дерево с коричневым стволом и зелеными листьями, а еще красный мяч и оранжевая собака. Мне бы больше понравилось, будь круг попроще и другого цвета, но Сантьяго, обегав все магазины игрушек в квартале, нашел только такой, и то почему-то в посудной лавке. Было нелегко найти надувной круг в январе, к тому же такси по утрам не ходит. Грудь у меня жутко болела из-за того, что я не могла кормить ребенка, не могла его видеть, взять его на руки, смотреть на него и запомнить его лицо. Спустя полчаса, как мой муж ушел на работу, я вышла на улицу с видом безумной купальщицы. В то утро дождь шел как из ведра, я простояла четверть часа на углу, поддерживая зонт левой рукой, а надувной круг правой, пока мне удалось поймать пустое такси.

Водитель весело посмотрел на меня, но ничего не сказал. Регистраторша в госпитале, напротив, поднялась, едва оторвав взгляд от листа бумаги, на котором писала, чтобы показать мне дорогу. Я долго ждала перед дверями лифта, пока кабина медленно спускалась с верхних этажей, и, в конце концов, потеряв терпение, стала подниматься по лестнице, очень медленно, ставя последовательно обе ноги на каждую ступеньку Шрам выдержал три этажа, почти не мучая меня. Я открыла кошмарную крутящуюся дверь и вступила в чистый белый мир.

В течение следующего месяца я проделывала этот путь четыре раза в день: в десять утра в первый раз, в четыре и в семь часов дня и в десять вечера. Я быстро научилась ориентироваться в этих бесчисленных коридорах, пахнущих пластиком, привыкла к мельканию зеленых халатов, несколько тысяч раз стираных и стерилизованных; к виду кротких младенцев с плакатов, развешенных по всем стенам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сломанная кукла (СИ)
Сломанная кукла (СИ)

- Не отдавай меня им. Пожалуйста! - умоляю шепотом. Взгляд у него... Волчий! На лице шрам, щетина. Он пугает меня. Но лучше пусть будет он, чем вернуться туда, откуда я с таким трудом убежала! Она - девочка в бегах, нуждающаяся в помощи. Он - бывший спецназовец с посттравматическим. Сможет ли она довериться? Поможет ли он или вернет в руки тех, от кого она бежала? Остросюжетка Героиня в беде, девочка тонкая, но упёртая и со стержнем. Поломанная, но новая конструкция вполне функциональна. Герой - брутальный, суровый, слегка отмороженный. Оба с нелегким прошлым. А еще у нас будет маньяк, гендерная интрига для героя, марш-бросок, мужской коллектив, волкособ с дурным характером, балет, секс и жестокие сцены. Коммы временно закрыты из-за спойлеров:)

Лилиана Лаврова , Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы
Табу на вожделение. Мечта профессора
Табу на вожделение. Мечта профессора

Он — ее большущая проблема…Наглый, заносчивый, циничный, ожесточившийся на весь белый свет профессор экономики, получивший среди студентов громкое прозвище «Серп». В период сессии он же — судья, палач, дьявол.Она — заноза в его грешных мыслях…Девочка из глубинки, оказавшаяся в сложном положении, но всеми силами цепляющаяся за свое место под солнцем. Дерзкая. Упрямая. Чертова заучка.Они — два человека, страсть между которыми невозможна. Запретна. Смешна.Но только не в мечтах! Только не в мечтах!— Станцуй для меня!— ЧТО?— Сними одежду и станцуй!Пауза. Шок. И гневное:— Не буду!— Будешь!— Нет! Если я работаю в ночном клубе, это еще не значит…— Значит, Юля! — загадочно протянул Каримов. — Еще как значит!

Людмила Викторовна Сладкова , Людмила Сладкова

Современные любовные романы / Романы