Любовь в ритме танго

— Вот именно. Так что мы прожигали время, переходя от бара к бару, от одной двери к другой, под кокаином, и каждый раз мы все больше удалялись от центра, потому что в Чукоте не было хорошо каждую ночь. Я была наполовину пьяна и очень устала, когда кто-то указал нам направление, в котором можно было поехать на машине. Мы поехали на машине Висенте — небесно-голубом Dauphine — хотя он отказывался сесть за руль. Он сел на заднее сидение, с Махином и со мной, мой жених вел машину, а певец сидел рядом с ним. Махин тыкал локтем в центр моего желудка каждый раз, когда Висенте толкал его, хотя я думаю, что если бы этого не случалось, я бы уснула, потому что эта поездка никак не могла закончиться. Я смотрела в окошко и видела странные улицы, плохо освещенные, которые я никогда не знала раньше, и если бы мне сказали, что это Штутгарт или Буэнос-Айрес, я бы поверила, клянусь тебе, я никогда не была в этой части Мадрида. Мы подъехали к метро, но я не успела прочитать название станции, а через мгновение мы въехали на очень длинную улицу, казалось, бесконечную. Она от начала до самого конца походила на деревню, потому что там не было больших зданий, даже двухэтажных домов в два этажа, только низенькие домики, побеленные, с окнами, заставленными геранями в горшках. Когда мы припарковались, я спросила, где мы, а мой жених ответил, что в конце Усеры, и я сказала себе: «Прекрасно», потому что даже не предполагала, где было начало… Ты знаешь, где находится Усера?

У меня было ощущение, что она спрашивала меня только затем, чтобы выиграть время, словно ей было необходимо поразмышлять, решить, что можно мне доверить. Я отрицательно покачала головой, улыбаясь, потому что вспомнила нечто, что однажды сказала моя бабушка Соледад.

— Далеко от реки, я полагаю.

— Да, — подтвердила Магда, — очень, очень далеко оттуда.

— И там был папа…

— Да, — она посмотрела на меня.

— Где?

Но Магда мне не ответила. Она помолчала, а потом обратилась ко мне в том же самом тоне, каким говорила со мной, когда я была ребенком.

— Я думаю… Ты пить хочешь? Хочешь, мы спустимся к дому и что-нибудь выпьем?

— Перестань, Магда! — сказала я тихо, рассердившись на нее. — Мне тридцать один год. Я свободная женщина, замужняя, брошенная и сама неверная. Расскажи мне об этом, давай.

— Я не знаю… — Она сделала отрицательный жест, — хотя теперь ты думаешь по другому, все равно я не уверена, что ты поймешь меня.

— Но о чем ты говоришь? Ты не можешь представить себе, сколько всего я могу порассказать.

— Я говорю не о себе! — перебила она. — Это не то же самое. Я говорю о Хайме. В конце концов, он твой отец.

— Я всегда безумно любила дедушку, Магда, ты же знаешь. — Она медленно кивнула. — Я не думаю, что мой отец хуже.

— Нет… — помолчав, сказала Магда, ее слова звучали резко, — или да, я не знаю, что тебе сказать. Но все было лучше, это точно.

— Ладно, теперь расскажи.

— Хорошо, я расскажу, но не перебивай, потому что меня это очень нервирует, прошу, не встревай с вопросами. Ты из меня не вытянешь ничего, чего я не хочу рассказывать, ты это знаешь, ведь я была монахиней, не забывай, так что у меня большой опыт хранения секретов, ты даже представить себе не можешь.

— Это твое последнее слово?

— Именно.

— Идет.

Магда закурила новую сигарету, в который раз поправила складки на брюках и начала говорить, не глядя на меня. Только посматривала украдкой иногда, пока пыталась вспомнить эту историю, а я слушала тихо, верная нашему только что заключенному соглашению.

— С того места виднелся дом, такой же, как остальные, в один этаж, маленький, неприглядный. Не было никакой надписи на фасаде, никакой неоновой рекламы, ничего, дверь была легкой, в один лист алюминия в верхней части, а за ней — занавес. На окнах жалюзи опущены, звонка не было. Висенте долго стучал костяшками пальцев по двери, но никто не отвечал, тогда он начал кричать, но безрезультатно, ничего не происходило. Мне казалось, что сейчас выйдет старичок в пижаме и перестреляет нас всех из ружья, но дверь вдруг неожиданно открылась — и высунулся мужчина в пальто. Не знаю, о чем говорили мужчины, но кончилось тем, что нас пригласили войти. То, что оказалось внутри, напоминало бар. Там было пустынно, я увидела всего три или четыре столика со стульями, за ними стойку бара, за которой никого не было, а может, не было видно из-за темноты. Я подумала, что здесь нет ничего интересного, но остальные пошли за человеком, который открыл нам дверь, и я последовала за всеми под арку, рядом со стойкой бара.