Любовь в ритме танго

— Ты сделала благую вещь, что все рассказала, но остается кое-то непонятное. У тебя нет никаких подозрений? Я это предчувствовала, Боже мой, словно знала, что твой рассказ ничего не решит! Нечего делать, он еще сильнее, все у него построено на костях, проклятая кровь Родриго, воплощение зла, а против зла нет средства.

— Плохой человек, плохой муж, плохой отец, бродяга… Так-то оно так, Мерседес, и забудь ты о крови, глупости все, что ты говоришь!

— Ты так говоришь, словно я выдумываю! И все, что говорю, правда, и если бы сеньора не хотела вернуть его, он бы все равно вернулся, рано или позже, потому что им управляла кровь. Слышишь меня? А Теофила это знала, поэтому она не нуждалась в помощи колдуний, чтобы предугадать будущее, потому что она тоже это знает, что все дело в крови, в крови Родриго. Кровь управляет ими — Томасом, Магдой и Лалой…

— Только не Магдой, Мерседес!

Уже почти наступила ночь, все замолчали. Мой протест прозвучал словно крик, так что Мерседес и Теофила удивленно уставились на меня, напуганные моей пылкостью.

— Что ты знаешь?! — в один голос сказали обе, почти хором.

— Я знаю все, что мне нужно знать! — заявила я. — И Магда не унаследовала ничего плохого от дедушки. И Лала тоже. Разве нет? Разве она не играла в фильме «Раз, два, три»? И ты сама видишь, что Нене тоже не поддалась дурной наследственности…

Моя тетя Лала, четвертая дочь Теофилы, была настоящей красавицей. Почти такая же высокая, как я (метр восемьдесят сантиметров), с большими темными глазами, типичными пухлыми губами Алькантара. Ее нос был великолепен, как и у ее матери, безупречный, правильный овал лица, красивые скулы, но не такие, как у меня, придающие лицу голодное выражение. Кожа у Лалы была безупречной, как у Паситы, цвета карамели. Я вспомнила, как видела ее прошлым летом, когда она приезжала в Альмансилью со своим женихом, после того, как отсутствовала более десяти лет. Во всей деревне не было другой темы для разговоров, пока мы не вернулись в Мадрид. Кажется, ее приезд во многом был спектаклем. Новая спортивная красная машина, на которой она подъехала прямо к дому своей матери, — обстоятельство, которое нельзя было пропустить, — при ее появлении дедушка даже поднялся со своего места. Звук мотора машины Лалы наделал шуму на улице со старинными привычками и такими же старинными домами. Не каждая машина могла проехать между этими домами, но машина жениха Лалы проехала.

Те, кто видел Лалу раньше, рассказывали, что им было очень трудно ее узнать, — так сильно она изменилась, с тех пор как в семнадцать лет завоевала титул «Мисс Пласенсия» и уехала из дома. Некоторые говорили, что она стала хуже, неестественнее или старше, но я впервые увидела ее живьем ночью на площади. До этого я видела Лалу по телевизору, когда она только начала работать ведущей на международном конкурсе красоты. Мама сказала, что она не удивлена этому, кроме того, она и тетя Кончита называли Лалу «яблочком», потому что говорили, что она яблоко от той же яблони, что и ее мать, но моей маме Лала нравилась, и она не пропускала ни одной передачи по телевизору. Мы были ее самыми горячими поклонницами, а еще я помню, как мы страдали, когда однажды ее показали в неудачном ракурсе. Мы могли только догадываться об образе ее жизни, к тому же мы старались защищать Лалу от нападок наших одноклассников. Однажды Лалу обвинили в отсутствии таланта, одна девочка сказала, что она способна только на то, чтобы показывать перед камерой свои ноги. Но Рейна презрительно посмотрела на собеседницу и ответила, что Лала — актриса, а актеры должны уметь делать все. То, что мы видим в телевизоре, лишь грань ее таланта.