Любовь в смертельной прогрессии

— Не в моем, а в твоем, — она выставила палец в мою сторону. — Это раз. Именно ты нанял его для разгадывания этого кроссворда. А потом, если тебе интересно, то я сама решила поговорить с ним у меня дома, чтобы не идти куда-то там к нему в контору. Он любезно согласился. Это два. В конце концов, человек пытается нам помочь. Или у тебя уже другое мнение на этот счет? Тогда разорви с ним свой контракт или что там у вас.

— Да я не знаю, правда. — Я сел напротив Алины. — Вот не могу я понять этого человека и все. То он кажется мне заинтересованным в работе, то, впечатление такое, что ему глубоко наплевать, что там происходит вокруг меня. Как будто мысли его витают далеко от моих проблем.

— У меня другое мнение сложилось, — мягко возразила Алина. — Он просто пытается немного охладить твой пыл. Возможно, поэтому у него бывает иногда такой отрешенный взгляд что ли.

— Вот-вот, — подхватил я, — именно так, ему, похоже, все фиолетово.

— Опять ты за свое! — не на шутку рассердилась Алина. — Да не фиолетово. Но он боится, что ты начнешь сам копаться в этой истории.

— Ага, и он останется без гонорара, — хихикнул я.

— Не угадал. Он за жизнь твою беспокоится.

— Так я и говорю — чтобы не остаться без гонорара.

— Леш, — Алина нахмурила лоб, — я вот думаю, ты идиотом родился или это я тебя так воспитала?

— Родился я нормальным. Хорошо помню. Получается, что ты виновата, — плаксиво ответил я.

— Я так и думала, — кивнула она и поднялась. — Короче, котлеты будем делать? У меня фарш домашний есть.

Котлеты! Я обожаю котлеты, которые готовила Алина. Только у нее это простое блюдо получалось необыкновенно вкусно. Ни с какими другими изысками я не поставил бы в один ряд нежнейшие котлетки моей Алины.

Я чмокнул ее в щеку и проворковал:

— Конечно, дорогая тетенька! И ты еще спрашиваешь. Какая конкретно от меня будет польза в этом процессе?

Алина посмотрела на меня, прищурив глаза, затем ехидно ответила:

— Да какая с тебя польза. Посиди со мной тут, расскажи чего. Дяденька.

Я засмеялся. Алина терпеть не могла, когда я называл ее «тетенька». Хотя прекрасно понимала, что для меня это слово имеет особый смысл. Когда я его произносил, в груди у меня разливалось солнечное тепло и на душе становилось спокойно.

— Рассказать? А что рассказать, даже не знаю, — пожал я плечами.

Алина достала сковороду и, не оборачиваясь, спросила:

— Ну, к примеру, про серую машину.

У меня в желудке противно заныло. Ну вот, все испортила!

— Про какую серую машину? — недоуменно спросил я и поерзал на табуретке.

Она подошла к холодильнику, открыла дверцу и проговорила куда-то вовнутрь:

— Так ты же сам сказал, что тебя напрягает какая-то там серая машина.

— Я?

Алина вытащила миску с фаршем и обернулась ко мне.

— Ну а кто. Еще женщина, похожая на меня, в нее будто бы садилась.

— А, это… Да ничего меня не напрягает, — отверг я ее домыслы. — Да, серая противная машина. Цвет такой тоскливый. Я еще подумал, у кого из твоих знакомых может быть такое авто?

Не хотел я посвящать Алину в эту тему с серой машиной. Надеюсь, что Подмазов тоже не болтал лишнего.

— Ясно. Нет, вроде у моих знакомых с таким цветом машин нет.

— Ну и ладно. Слушай, — решил я увильнуть от неприятной темы, — завтра собираюсь к Виталию Ивановичу домой. Может, составишь компанию? Заодно Марию Егоровну навестим.

Я подошел к Алине, заглянул через плечо. Масло на сковороде уже тихонько скворчало, от мясного фарша, который она разминала руками, шел аппетитный дух. Я с шумом потянул носом. Алина обернулась и с улыбкой сказала:

— С удовольствием. А почему заодно? Бородич еще в больнице.

— Дело в том, что завтра будут ремонтировать крышу. Просил меня глянуть, что да как. Говорит, мол, Маша нервничать будет одна там.

— Отлично. Я уже сама собиралась подъехать к ней. Давно не виделись.

— Вот и ладненько…

Глава 9

Утро выдалось сырым и солнечным. Вчерашний нудный дождь перечеркнул все потуги весны, и воздух как будто потерял неповторимый аромат цветущих деревьев. Довольно прохладный ветер гонял по асфальту какие-то белые лепестки и сережки берез. Алина поежилась и попросила прибавить температуру в салоне.

— Не люблю, когда ветер и солнце, — поморщилась она. — Тоску навевает.

Я с удивлением посмотрел на нее.

— Странно. Ты никогда об этом раньше не говорила.

— И что же здесь странного? Почему я должна была об этом говорить? Вот случился повод, — пространно выразилась она.

Пожав плечами, я не стал развивать тему. Сейчас у меня, очевидно, такой период, когда мое подсознание подвергает анализу любую мелочь. Действительно, а что здесь такого? Скорее всего, я еще многого не знаю о своей тетушке. Как, к примеру, получилось так, что мы, люди одной с ней крови, совсем по-разному восприняли господина Подмазова? Не понимаю, хоть тресни!