Любовь в условия не входит (СИ)

– Ой! – выдохнул Мартин со скорбным выражением на физиономии, закатил глаза. – К ней по-хорошему, а она сразу о печальном. Пойду-ка я лучше отсюда. – И торопливо смысла.

Полина проводила его озадаченным взглядом. И зачем он вообще подходил?

30

30

С лекции по микроэкономике Полина вышла последней. А куда торопиться? Занятия закончились. Зато остальные резко повскакивали с мест, устроили толчею в дверях, словно пятиклассники. И когда уже повзрослеют? И по коридору она шла не спеша, слушая, как удаляется и стихает в перспективе дробный топот чужих ног и в нише между кабинетами возле окна увидела Ваню.

Он сидел на скамейке, нагнувшись вперёд, уперев локти в колени и поддерживая ладонями голову, и не шевелился, будто спал, только плечи приподнимались от дыхания. А ещё можно было подумать, что ему плохо.

Полина приблизилась, спросила встревоженно:

– Ты чего тут?

Ваня не ответил, зато шевельнулся, не поднимая головы, ухватил Полину за руки, подтянул ещё ближе к себе, упёрся в неё лбом.

Обожгло. Сразу и предплечья, стиснутые неестественно жаркими пальцами, и даже живот, прямо сквозь свитер.

– Вань, ты же горяченный. Как печка. Заболел?

– Ну, наверное, – согласился он равнодушно. Даже голос не такой, как всегда: хрипловатый и сонный.

Медленно приподнял голову, посмотрел, сощурившись, будто прячась от слепяще яркого света. Веки припухшие, глаза воспалённые красные. Полина приложила к его лбу ладонь. Почувствовав прикосновение, Ваня прижался к ней ещё сильнее.

Действительно, горяченный. Так и пышет сухим болезненным жаром.

За спиной раздались шаги, кто-то проходил мимо. Полина оглянулась: не столько из любопытства, сколько чисто на автомате, – и прежде, чем человек исчез за стеной, успела заметить пышную угольно-чёрную шевелюру.

Неужели Изольда? Тоже задержалась где-то и теперь догоняла подружек. Удивительно вовремя. Но Полина не собиралась за ней бежать, дёргать за руку, восклицать что-то наподобие: «Ну ты видела? Видела? Убедилась?» – не до неё сейчас – опять посмотрела на Ваню.

– Ну и чего ты тут сидишь тогда? – возмутилась мягко. – Тебе домой надо.

– Ага, – кивнул в её ладонь Ваня. – Поехали.

Ухватил Полину за руку, поднялся. И опять слишком медленно, непривычно: заторможенный такой, вялый. И послушный. Шёл за ней по коридору, обжигая жаром ладони, вниз по лестнице, к гардеробу, а Полина распоряжалась.

– Номерок где?

Ваня пошарил по карманам, вытащил пластиковый жетон с цифрами. Полина сама забрала и свою куртку, и его, сунула в руки:

– Одевайся.

Ваня влез в куртку, замер, дожидаясь, пока Полина оденется, а она глянула критично, словно сейчас была старшей.

– Застегнись.

– Ну я же в машине, – нехотя возразил Ваня. – Обычно не застёгиваюсь.

– Обычно у тебя и температура нормальная, – назидательно заметила Полина. – А сейчас холодно. Так трудно, давай я застегну.

Теперь возражений не последовало. Она наклонилась вдела край молнии в бегунок, потянула вверх.

– Сумку не забудь, – напомнила, развернулась и опять наткнулась взглядом на Изольду.

Казарян торчала перед зеркалом, старательно наматывала на шею шарф. Полина её заметила, когда только подходили к гардеробу. Наверное, та нарочно копалась: не верила своим глазам. Вот и пусть убеждается. Полина специально подгадала, чтобы выйти чуть раньше Изольды. Теперь уж та точно заметит, как они идут вместе с Ваней к машине, как садятся в неё и уезжают.

Вот надо же – сколько раз он уже предлагал «Поехали ко мне», а Полина категорично отказывалась. А сейчас и не звал толком, само сложилось. Нельзя же бросить его больного, и вряд ли они при таких обстоятельствах…

Ваня сел в кресло, ухватился одной рукой за руль и глубоко выдохнул, словно приходил в себя или собирался с силами. Полина опять встревожилась.

– А ты сможешь вести?

– Смогу. Я же не при смерти, – обиженно пробурчал Ваня. – Просто башка чугунная. Но я уже столько этим маршрутом ездил, что даже с завязанными глазами смогу.

– Вань!

– Да всё нормально.

Тронулись с места, благополучно выехали из ряда других припаркованных машин. И дальше всё шло благополучно. Ваня будто ожил, опять стал таким, как всегда. Пока не приехали. Тогда он снова обмяк, выбрался из салона и болезненно зажмурился от света, между бровей пролегла складка. На мгновение привалился к боку машины и только потом двинулся к подъезду.

Дом был старый, точнее, старинный. Полина даже разглядела табличку на внешнем фасаде, когда проезжали, только прочитать не успела. Но, наверняка, написано, что это памятник архитектуры такого-то века, построенный таким-то известным архитектором, или что здесь жил какой-нибудь знаменитый человек. Лестничные пролёты длинные – Полина даже слегка запыхалась, пока добрались до третьего этажа, хотя в общаге же тоже жила на третьем, но даже не сравнишь.