Любовь в условия не входит (СИ)

Всё чаще olly.flower представлялась как девушка, лет где-то от двадцати двух до двадцати восьми, у которой не очень-то складывалось ни с друзьями, ни с личной жизнью. Да и с жизнью в целом. Но зато она считала, что обо всём знает лучше всех. Теоретики – они вообще такие, чересчур самоуверенные, готовые критиковать и поучать остальных. А у самих дальше слов никогда ничего не заходило.

Подобных ей много, очень много, и в реале Полина обходит их стороной. Ну а в инете такие и составляют основную массу комментаторов. Но в этом случае все они не понятно где и не понятно кто, поэтому можно им подыграть и даже согласиться с предположением «завидует». Хотя – глупость, конечно. Чему завидовать-то? А если этот персонаж под ником – вообще парень.

На секунду Полине подумалось: «А вдруг не просто парень? Вдруг – Ваня!» И уже от одной мысли засосало под ложечкой. И Полина едва не воскликнула вслух: «Нет! Не может быть!»

Ну ведь реально не может. Вероятность почти нулевая, чтобы в этой безликой массе подписчиков возник кто-то знакомый. Людей – миллиарды, и по сравнению с этим числом читателей у Полининого блога – всего ничего. И Вани среди них точно нет. Он не станет тратить время на подобную ерунду, он – не какой-то там скучающий Цветочек. И он не станет регистрироваться на сайте, чтобы написать несколько злых фраз, а в реальности молчать, делать вид, что всё как обычно. Он и не поймёт, что автор блога Полина. Ведь на самом деле по сравнению с тем, что написано в нём, всё не так.

В конце концов, она же не собирается обманывать: выиграть спор, добившись своего, а потом сразу бросить Ваню за ненадобностью. Вот ещё! Полина абсолютно не против, если у них и дальше продолжится. Наоборот, очень даже «за».

Разве настолько важно, с чего и как началось? Главное – во что вылилось. А всё ведь хорошо, и уже по-настоящему. Ну, Полине так кажется, что уже по-настоящему. Да и Ваня ей на самом деле нравится – правда, нравится! – и не терпится опять его увидеть. Или хотя бы услышать его голос. Он же обещал позвонить, когда Полина вылезала из машины его мамы возле метро. Обещал. И позвонил – в понедельник, во время перемены после первой пары – спросил:

– Ты сейчас где?

– В универе, конечно.

– А конкретно?

– На третьем этаже, – чуть растерявшись, доложила Полина. – Где кафедра маркетинга. В самом конце коридора.

– Не уходи никуда. Я сейчас.

– Ладно.

Ваня отключился раньше, чем она договорила. Зато появился сам, буквально через минуту, будто бегом бежал.

Полина увидела его издалека. Ваня шёл быстро, а когда заметил её, ещё прибавил шагу. Она стояла, привалившись к стене, смотрела, как он приближался, и ей непонятно отчего казалось: что-то случилось, и, скорее всего, не слишком хорошее. Иначе почему он не стал дослушивать? Почему так спешил?

33

33

Ваня подошёл, взял её за плечи, притянул к себе, прижал, обнял. Полина уткнулась ему в шею, выдохнула освобождённо.

Ничего не случилось. Плохого – абсолютно ничего.

– Ты уже поправился? – тихонько спросила Полина, нарочно задевая губами его кожу.

– Я соскучился, – ответил Ваня. Не совсем в тему, но так даже лучше. Потом чуть отстранился, обхватил ладонями Полинино лицо, наклонился к нему.

Если бы не лязг открывающейся поблизости металлической двери, они бы, наверное, так и не вспомнили про следующую пару, которая вот-вот должна была начаться.

– Увидимся после занятий, – то ли спросил, то ли заверил Ваня, а Полина только и смогла кивнуть да подтвердить совсем коротко:

– Угу.

Теперь она смотрела в спину уходящему, и странно как-то было. Ну да, блаженно и радостно, и губы по-прежнему ощущали сладкий чувственный вкус поцелуев. Но всё же существовало что-то, мешавшее безраздельно упиваться происходящим, и Полина не понимала, что. Совсем маленькое, почти незаметное, но с острым коготком, которым оно тихонечко царапало где-то внутри. В душе или на сердце.

Полина приложила руку к груди, думала, что услышит его неровный стук, но не ощутила совсем ничего.

Да ну, ерунда. Подобное и раньше иногда случалось – вдруг охватывало чувство тревоги, необъяснимо, без всяких причин. А, скорее всего, это мандраж перед семинаром по экономической истории. Ей там сегодня выступать кем-то вроде спикера: предложить и коротко обрисовать тему для общего обсуждения. И, она на него, кажется, сейчас опоздает.

Торопливо подхватив с пола сумку, Полина понеслась вдоль по коридору. Ей же надо на первый этаж в большую лекционную аудиторию.

Всё-таки успела она раньше преподавателя. Заскочила, плюхнулась на первый ряд, на ближайшее свободное место, перевела дыхание, на мгновенье прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. И сразу снова утонула в недавних ощущениях, да так глубоко, что абсолютно перестала воспринимать реальность. Назад её вернул голос историка, подцепил, будто на крючок, излишней громкостью и строгими интонациями, вытащил на поверхность.

– Ермакова, только вас ждём.

– А! – Полина очнулась, моргнула озадаченно: – Разве я опоздала?