Любовь в условия не входит (СИ)

Она ничего не поняла. Дурацкий вопрос, необъяснимые интонации, сухие и колкие, от которых хотелось поёжится. В груди неприятно зацарапалась и заворочалась тревога.

– Какие условия? Ты про что?

– Про спор. Про эффективные методы завоевания богатенького парня. Всё же так и получилось. Я с тобой, ты со мной. А про любовь же вроде речи не шло?

Пряжка ремня на одеваемых брюках звякнула неестественно громко. Полина даже не представляла, что этот звук может быть настолько оглушительным, в один момент разрушит то состояние, которым упивалась недавно. И холодно вдруг стало, очень холодно, словно окно распахнулось, и зима ворвалась в комнату, швырнула в лицо снегом, дохнула морозом и выстудила, превратила сердце в кусок льда.

– Если нужно, можешь даже в доказательство выложить видео, как мы трахаемся, – невозмутимо продолжил Ваня, застёгивая молнию. – Я не против.

Полина подскочила, завертела головой, осматривая комнату, ожидая и одновременно боясь разглядеть в каком-нибудь потайном местечке красный огонёк работающей на запись видеокамеры.

– Ты снимал?

Преображенский подобрал с пола футболку, перекинул её через плечо, привалился задом к столу.

– Считаешь, я на такое способен? – поинтересовался, кривя губы, потом мотнул головой, видимо, сообщая, что не снимал, и тут же добавил: – Но я согласен ещё раз. Спецом, на камеру.

– Ваня, ты дебил?

– Дебил был бы, если бы купился.

– Скотина!

– Ну да, – подтвердил Ваня с вызовом. – Это ж ты одна такая хорошая. Только жаль, что бедная, судьбой незаслуженно обделённая. Зато умница, красавица, скромница. «Захочу, без труда Ванечку разведу. Будет за мной бегать». Да? – Фразы били наотмашь, оглушали. Даже у Вани лицо перекосилось, словно и ему доставалось, но он безжалостно продолжал: – «Он ведь другого и не заслуживает. Мажорчик зажравшийся, инфантил, бабник. У него же ни сердца, ни чувств».

– А разве не так? – выкрикнула Полина, не в силах больше слушать, желая отплатить тем же. Чтобы тоже наотмашь, чтобы тоже жёстко и зло. – Ведь от того, чтобы переспать со мной, ты не отказался. Всё равно с кем, лишь бы случилось?

Ваня дёрнулся. Полине даже подумалось на мгновение: сейчас подскочит и ударит. Но страшно не стало, даже, наоборот как-то – разозлило ещё больше. Но он остался на месте, сглотнул и тут же хмыкнул, сощурился, произнёс презрительно:

– Да просто не стал нарушать твои расчёты. Разве ты не это планировала? Облагодетельствовать меня за примерное поведение. Позволить мне наконец-то заняться сексом с достойной девушкой, а не с какой-нибудь тупой или озабоченной курицей. Всё ради тебя.

Много чего захотелось сказать в ответ, но Полина сдержалась. Смысл сотрясать воздух, оправдываться, пытаться переязвить, обидеть сильнее? Стоит ли распинаться? Перед ним. Тем более, он одетый, а она – голая. Всего лишь прикрылась одеялом. А он понимает это и упивается превосходством.

Да плевать!

Уйти. Взять и уйти. Только сначала надо одеться.

А он даже не думает отвернуться, надеется, сейчас Полина начнёт смущаться.

Да ни фига! Не дождётся. И пусть пялится.

Она слезла с кровати, принялась подбирать одежду. Старалась казаться невозмутимой.

Ага, голой и невозмутимой. Проще простого. Особенно под чужим холодным взглядом.

А Ванечка, похоже, посчитал, что и этого мало. Вскинул бровь, проговорил, изображая заботу:

– Да, кстати. Если будут спрашивать, почему у нас всё так быстро закончилось, можешь сказать, что я оказался тем ещё уродом. Ещё и жадным. Даже цветочка девушке не подарил, когда она уже настроилась на колечко обручальное. И ты меня бросила. А я пару дней поизображаю убитого горем. Надо?

– Да пошёл ты, – прорычала Полина.

Вдохи и вдохи получались судорожными, и ноздри раздувались, наверное, как у готовящегося к нападению зверя. Но какое там нападение? Когда юбка съезжает набок, а колготки никак не хотят натягиваться, цепляются непонятно за что, словно у Полины не гладкая нежная кожа, а наждачная бумага. И не выскочишь из квартиры наполовину одетой. Это уж совсем ни в какие ворота. Хотя Ваня, наверное, поржал бы за спиной, случись такое. Но нет! Не предоставит Полина ему подобной возможности.

– В общагу отвезти?

Сволочь. Даже голос смягчил, добавил сочувственных интонаций. Но Полина сделала вид, что не расслышала, поправила юбку, вылетела в прихожую, вдела ноги в сапоги, сдёрнула с вешалки шарф и куртку. Замок открылся легко, и Полина метнулась прочь из квартиры, нарочно изо всех сил хлопнув дверью.

Что-то зашуршало вверху, а потом внизу. Кажется, с потолка посыпалась побелка.

Так и надо. Пусть этот дом развалится ко всем чертям.

Памятник архитектуры. Ага! Историческая рухлядь. Руина. Ничем не лучше их бетонной клетушки в старой панельной пятиэтажке.

Подъездную дверь захотелось распахнуть пинком. Но подобный номер не проходил с электронным замком. Сколько ни долбай, всё равно ничего не произойдёт, пока не нажмёшь на кнопочку. А пиликанье домофона настолько раздражающее.

На улице ни тепло, ни холодно. Полина по крайней мере ничего не почувствовала. Под ногами противное мокрое снежное месиво.