Любовь венценосного

- как они мне надоели, обиба Элья, знала бы ты! Они все теперь встали с постелей и бродят по дому и саду, но улететь пока не могут. Вернее, встали все, кроме Повелителя и его брата, Крелла...

  - Это ведь Крелл отец твоих детей, Настя?

  Та смущённо опустила голову:

- ну да, он.

  Обиба кивнула, засмеялась:

- я так и поняла. Уж очень ревниво он смотрел за тобой. Сам-то чуть живёхонек, а куда ты идёшь, туда и его взгляд направлен. Ты его не обижай, девонька. Только вот жить с ним тебе будет нелегко, они ведь не такие, как мы или люди. Нам у них многое кажется странным.

  За разговором хозяйка привела Настю в маленькую кухню, усадила за круглый столик у окна и придвинула к ней глиняный кувшин с соком манго. Та с удовольствием выпила большую кружку кисло-сладкого напитка, потом сказала:

  - обиба Элья, я посоветоваться с тобой хочу. У меня грудь начала болеть... . Это значит, дети скоро вылупятся из яиц, да?

  - Да, Настя, скоро вы с Креллом сможете ребятишек на руки взять. А грудь болит и набухает, так это молоко вырабатывается. Сами со скорлупой справитесь, или мне прийти?

  Настя схватила обибу за руку, жалобно посмотрела на неё:

- ой, пожалуйста, обиба Элья, приходи, а? Крелл улетит в Йоханнес, а мы с мамой и Ани не знаем, что с яйцами делать!

  - Да почему же он улетит-то! - Воскликнула мархурка, - ты ему только скажи, что грудь болеть начала, он сразу обо всём догадается, его тогда и палкой не выгонишь!

  - Нет, - твёрдо сказала Настя, - я ему ничего не скажу, пусть улетает. Мы, обиба Элья, вместе жить не будем. Для него невозможно остаться во Фрикании, а я не смогу переехать в Йоханнес.

  - Да-а, не любят у нас венценосных. Не любят и боятся... . А жаль, - печально покивала головой знахарка, - хорошая ты, Настя, да и он парень хороший, даром что орёл-воин. И тебя сильно любит.

  - А в Йоханнесе мархуров и людей видеть не хотят, - подхватила девушка, - и относятся к ним плохо. - Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали, и пришлось отвернуться, чтобы хозяйка не заметила навернувшихся на глаза слёз.

  - Ну что же, - знахарка сочувственно похлопала её по руке, лежащей на столе, - обойдёмся и без него. Ты мне только скажи, когда грудь болеть начала?

  Настя задумалась:

- дня три назад, по-моему. Да, точно, три дня назад.

  - Ну вот, ровно через две недели твои детки вылупятся из яиц. Пожалуй, я дня за два к тебе перееду, потому что, если им не помочь скорлупу разбить, они могут и задохнуться

  .

  Прощание с венценосными. Крелл.

  Домой Настя летела, как на крыльях. Совсем скоро её дети станут обычными детьми, а не яйцами в корзине. Да и признаться честно, надоели бутылки и постоянная тревога о поддержании нужной температуры. На фоне такой радости даже горечь от признания Джамайена отступила на второй план. Она призналась себе, что у неё нет злости на глупого молодого мархура. Ведь он вполне мог промолчать, а она никогда бы не узнала о его ужасном поступке. Настя фыркнула, вспомнив толстую сучковатую палку, которую он принёс, предложение треснуть его между рогов, гнев Кумбо.

  Она открыла калитку. На лужайке, в тени акаций, чинно сидели десять венценосных. Воины, прилетевшие с Лидией. Они поднялись, приветствуя её, а Настя помахала им рукой, пробегая к дому. Раненых почему-то не было видно, и в груди шевельнулась тревога: не случилось ли что-то снова? Она вошла в дом и остановилась: посредине холла стоял Крелл и, нахмурив брови, вопросительно смотрел на неё. Сделав вид, что не замечает его взгляда, она строго спросила: - ты почему встал, Крелл? А если швы разойдутся?

  - Настъя, ты где была? Ты ушла рано утром, я беспокоился, что тебя долго нет...

  Она усмехнулась: - вот уж во Фрикании-то мне ничего не грозит, если венценосные опять какую-нибудь гадость не придумают!

  Он молча стоял перед ней, обнажённый по пояс, с грудью, перетянутой широкими полотняными бинтами, удерживающими сломанные рёбра. Ей показалось, что он похудел. Настя с раскаянием подумала, что её неприязнь к убийствам животных и сырому мясу задерживает его выздоровление. Она осторожно провела по длинному розовому шраму под ключицей. Он прижал к себе её руку:

- щекотно!

Настя подняла на него глаза. Он, улыбаясь, поднёс к губам её руку, стал целовать каждый палец отдельно.

  - Крелл, правда, тебе ещё рано вставать!

  - Я уже все бока отлежал, надоело. Хорошо, хоть Ани корзину ко мне принесла. Всё развлечение. То температуру проверяю, то разговариваю с детьми. А вот ты вчера даже не зашла ко мне. - Кажется, он хотел её обнять, но Настя увернулась, заглянула на кухню: там была одна Ани:

  - миз Настя, твоя мама в детской.

  Она торопливо поднялась по лестнице, слыша за собой шаги Крелла, вошла в детскую и затворила дверь. Ирина задумчиво рассматривала большй кусок белой хлопковой ткани, из которой служанка хотела накроить пелёнок.

  - Мама, ты что хочешь делать?

  Та повернулась к дочери:

- Настя, наверно, пора шить пелёнки, распашонки, подгузники... Как ты думаешь?

  Та засмеялась:

- да, пожалуй, что и пора. Обиба Элья сказала, что дети вылупятся через две недели.