Любовь Викинга (СИ)

— Не знаю Гуннар, не знаю. Возможно со временем я на него отвечу, а сейчас ты прав. Если никому не нужна моя помощь, то я пойду, отдохну, — устало ответила я на вопрос друга и учителя, повернув в сторону главного строения.

Пока шла до сруба, едва не упала, споткнувшись о чей-то окровавленный труп. Сбоку завыла собака, склоняясь над своим поверженным хозяином, вылизывая его грязное от копоти и крови лицо. Вокруг сновали женщины и дети, помогая уцелевшим воинам тушить очаги пожара, спасая свои небогатые скромные жилища. Самые крепкие викинги перетаскивали трупы врагов в огромный человеческий бархан, после чего поджигали его и уходили за другими. Зрелище было настолько диким и первобытным, что я молча отвернулась и вошла в главный зал, где лежали раненные воины Лейва. Ими уже занимались женщины клана, но не предложить свою помощь я не могла.

Поначалу они насторожились, но потом видимо что-то решив для себя согласились и вручили мне чан с горячей водой и лоскутки белой чистой ткани. Взявшись за работу, я стала обрабатывать раненным людям Лейва помощь, отмывая и перевязывая их не глубокие царапины. Те раны, что выглядели совсем плохо, пришлось зашивать, благо в прошлом опыт имелся. Не знаю, сколько прошло времени, но с каждой секундой я чувствовала, что скоро упаду от усталости и голода. Перевязав последнего на сегодня юношу лет тринадцати, практически без сил откинулась на стену, сев на каменный пол, обессиленно прикрыв глаза. Очень хотелось кушать и спать, но второго хотелось предпочтительней больше.

Чьи-то сильные руки подняли меня с пола, бережно прижимая к крепкой и теплой мужской груди. Подхватив меня под коленки одной рукой, а второй держа за плечи, меня словно ребенка понесли куда-то, где было тепло и тихо. Я чувствовала, как с меня снимают грязную одежду и опускают в слегка горячую воду, от которой я блаженно застонала от удовольствия. Тяжелые веки не подчинялись моей воли, пришлось довольствоваться слухом и обаянием, которые улавливали тихую недовольную речь Гуннара и сильный запах крови и пота. Наконец отмыв меня в широкой бадье от грязи, мой учитель обернул меня в сухую ткань. Сквозь сон я ощущала, как он бережно обтирал мое усталое тело и мои густые кудри от влаги. Я была очень благодарна ему за заботу и внимание, которые были мне сейчас очень важны, потому как в груди после смерти Лейва зияла огромная дыра.

Накрыв меня мехом волка, Гуннар вышел из комнаты. Судя по знакомому запаху вокруг, я лежала в комнате Лейва. Горькая тоска по дорогому мне человеку вновь скрутила меня, опаляя сознание болью и жестокой реальностью. Одинокая слеза скатилась с моей щеки, впитываясь в мягкую ткань его подушки. Уткнувшись в нее носом и вцепившись в нее пальцами, я наконец заснула, надеясь, что он мне приснится здоровым и живым.

На дворе стояла глубокая ночь, когда сквозь сон я почувствовала, как подо мной прогнулась перина. Холодные пальцы прошлись по моей щеке, вызвав недовольный стон. Кожу спины коснулся прохладный ветерок, как если бы с меня стянули теплое комфортное покрывало. Тихий восхищенный мужской вздох над головой и меня вновь накрывают мягким мехом. Гуннар? Хотя вряд ли, он то меня уже видел голой и не раз. Тогда кто?

Утомленное тело не хотело просыпаться, даже для того, чтобы увидеть моего ночного визитера. Меня аккуратно подняли с постели и прижали к тяжело вздымающейся груди. Носа коснулся запах морозной свежести и чужого мужского тела. Не могу сказать, что он мне не понравился, но и особого интереса я не почувствовала, пока не услышала его тихие слова.

— Вот мы снова и встретились, моя Непокорная Лисичка.

Красные огненные всполохи освещали ночное небо у меня над головой. Это было бы очень красиво и удивительно, если бы от этого не было так жутко и страшно. Языки пламени свертывались в огромные спирали и устремлялись куда-то мне за спину, вынуждая обернуться и проследить их стремительный путь. Но я медлила, будто знала, что стоит мне только обернуться и пути назад больше не будет. Я возможно так и стояла бы на месте и размышляла о месте, в котором очутилась в своем сне, если бы до моих ушей не дошел детский плач и лязг тяжелого металла.

Резко крутанулась на месте и обмерла. Картина, которая раскинулась на многие километры вперед, ужасала и завораживала своей мощью и красочностью. Полчище огромных в плечах и высоких с десятиэтажное здание человекоподобных великанов, яростно билось с воинами Одина и его дочерями — валькириями. Кровь поверженных в бою воинов, текла рекой по испепеленной огнем земле, окрашивая воды бескрайнего океана у кромки песчаного берега, растянувшегося вдоль дороги в Мидгард.

В огромных «лапищах» великанов находились большие дубины и только у одного более мощного с кучей шрамов по всему мускулистому телу, была зажата в руках секира. Он как сенокос размахивал ей из стороны в сторону, разрезая тела викингов на куски, вспарывая их животы и снося им головы. Видеть все это было, мягко говоря, дико.