Любовь во тьме

Я поспешно провожу пальцами по щекам, пытаясь поправить макияж, насколько это возможно, учитывая запекшееся месиво на моем лице. Когда двери снова открываются, я выбегаю и бегу по коридору к нашей квартире, возясь с ключами, чтобы открыть дверь. Я тихо толкаю ее, радуясь, что она погружена в темноту.

Издалека я слышу плач Беллами через закрытую дверь ее спальни. Сердце замирает у меня в груди. Это зовет меня немедленно пойти к ней, но я не могу, не в таком виде. Я заставляю себя выйти из ее комнаты и направиться в ванную, где быстро принимаю душ с обжигающе горячей водой. Я выпью еще одну позже, как только увижу Беллами.

Когда я выхожу из ванной в пижаме из свитера и шорт, я обнаруживаю, что Сикс и Тайер тоже дома. Тайер сидит на кровати Беллами, а Сикс смотрит на нее из дверного проема с выражением страдания на лице.

Беллами обезумела, ее лицо было мокрым от слез, а щеки покраснели от эмоций. У меня перехватывает дыхание, когда она рассказывает нам, что Роуг предал ее, и объясняет, как именно. На мой взгляд, то, что он сделал, непростительно, и глубина ее разбитого сердца теперь имеет смысл. Мое собственное сердце еще больше разрывается, когда я слышу ее историю и ее рыдания, мои теории об отношениях только еще больше подкрепляются ее страданиями.

После того, как мы успокаиваем ее, Тайер ложится в постель рядом с ней. Мы с Сикстайн закрываем за собой дверь, оставляя их, как я знаю, наедине с беспокойным ночным сном, и каждый из нас направляется в свои комнаты.

Я лежу на кровати с усталым стоном и смотрю на время в телефоне. С тех пор, как он ушел, осталось семнадцать минут до часа. Я барабаню пальцами по животу, думая о новой встрече с ним, особенно в контексте всего, что происходит между Роугом и Беллами.

“Я трахаю тебя, а потом забочусь о тебе, вот как это происходит”.

Еще один первый. Я не привыкла, чтобы обо мне заботились, никогда, не говоря уже о сексе. Инстинкт самосохранения и бдительность, которую я выставила, говорят мне не доверять ему и всей этой ситуации, даже несмотря на то, что часть меня жаждет поверить в его добрые намерения.

Я ловлю себя на том, что считаю минуты до его прихода, не уверенная, раздражена ли я, что он заставляет меня идти к нему, или втайне довольна. Стираются границы между повседневностью и ... чем-то большим. Я этого не хочу, я не могу себе этого позволить. Мне нужно напомнить ему об этом, ради моего собственного здравомыслия.

Я чувствую сильное влечение к нему и не могу позволить себе поддаться ему.

Время тянется, пятнадцать минут ползут, как пятьдесят. Тревожное чувство поднимается по моему телу, пока я больше не могу этого выносить и встаю. Я подхожу к окну и смотрю на парковку. Когда я смотрю вниз, я вижу его машину там, на том самом месте, где он обещал, что она будет стоять. Мой телефон сообщает мне, что до назначенного часа осталось пять минут.

Интересно, был ли он там все это время?

Я жду, пока время не пробьет час, а затем жду еще немного. Две минуты. Пять минут. Семь.

У меня звонит телефон.

Гэри: Не заставляй меня приезжать за тобой.

Я: Конечно, потому что появление моего профессора в моем доме посреди ночи не вызовет ни у кого удивления.

Гэри: Есть другие способы вытащить тебя из этого здания.

Я хмурюсь, читая его сообщение, а затем появляется фотография. Это снимок его руки, лежащей на коленях, сверху вниз. В его ладони, большим пальцем надавив на запал, зажата зажигалка с горящим ярко-оранжевым пламенем.

Мой желудок сжимается, даже когда возбуждение – которое здравомыслящая часть меня подвергнет сомнению позже, когда она восстановит контроль над моим разумом и телом, – разливается по моей крови. После того, что он показал сегодня вечером, я верю, что он способен практически на все.

Я надеваю обувь и беру телефон, ключи и бумажник. Я крадучись выхожу из своей комнаты, а затем и из квартиры, пока не переступаю порог здания и не останавливаюсь на верхней ступеньке, глядя на него сверху вниз. Его глаза мрачно устремлены на меня через лобовое стекло, и то неконтролируемое, необъяснимое электричество, которое я чувствую, когда нахожусь рядом с ним, снова оживает.

Я бросаю на него сердитый взгляд, когда подхожу к пассажирскому сиденью и сажусь внутрь.

- Ты гребаный псих, ты ведь это знаешь?

-Очевидно, - весело говорит он. Он выезжает со стоянки на улицу, его правая рука опускается и собственнически кладется на мое обнаженное бедро. - Это довольно новая разработка, - задумчиво добавляет он, глядя на улицу впереди. - Кажется, это проявляется только по отношению к тебе”.

- Мне повезло, - сухо говорю я, но мой желудок радостно сжимается, предатель.

-Нет, мне повезло, - мурлычет он, его большой палец проводит мягкими кругами по моей ноге.

У меня пересыхает в горле, и я молчу, не зная, что сказать.

Но моя рука тихо опускается поверх его руки и остается там до конца поездки к нему домой.