Любовь во тьме

Его тон ужасающий, и я знаю, что мне будет по-настоящему больно. Я стараюсь спрятаться в том месте в своем сознании, куда я хожу на подобные практики.

- Нет, тренер.

Нет смысла спорить, от этого будет только хуже.

- Двести отжиманий.

Не колеблясь, я опускаюсь на землю и начинаю. Он медленно обходит меня, его ноги зловеще остаются в поле моего зрения. Мое горло сжимается от напряжения, но я справляюсь с этим. Через несколько секунд я чувствую холодную тяжесть в пояснице.

- Что...

-Продолжай, - приказывает он.

Мои руки дрожат под дополнительным весом постороннего предмета, а я отжалась всего сорок раз. Я опускаюсь и с трудом отжимаюсь, мои мышцы ноют.

- Ты была отвлечена. Не сосредоточена. Ты приходишь на тренировку уставшая и не готовая к работе. Я начинаю думать, что ты безнадежна.

Это неправда. Ладно, в последнее время я больше устаю из-за времени, проведенного у Тристана, но когда я появляюсь, я появляюсь. Это беспочвенное, несправедливое обвинение, и он это знает.

Но дело не в том, что справедливо.

Все дело во власти.

Все дело в контроле.

И в данной ситуации у меня нет ни того, ни другого.

Я прохожу еще двадцать минут, когда чувствую, что к моей спине прибавилась вторая тяжесть.

- Твой отец разрешил мне использовать еще немного… применяйте методы, если вам не хватает целеустремленности. Они будут действовать до тех пор, пока вы не научитесь некоторой дисциплине ”.

Я громко хнычу, боль невыносима. Каждый нерв в моем теле кричит об освобождении, умоляя меня просто остановиться, когда я снова преодолеваю это, отдавая все, что у меня есть.

Добавляется третий вес, еще более тяжелый, чем первые два.

Я падаю под ним на землю, не в силах больше держаться.

Я не могу остановиться.

Его рука обхватывает мой конский хвост и он дергает его, запрокидывая мою голову назад. Я кричу от боли, но он заставляет меня следовать за ним. Он держит меня за волосы, пока я пытаюсь подняться.

- Ты не остановишься, пока не закончишь. Продолжай.

Я отключаюсь, мой разум ломается.

Я не помню, как закончила отжимания, точно так же, как не помню последующие четыре упражнения, каждое из которых было мучительнее следующего.

Все, что я знаю, это то, что когда он, наконец, уходит, не сказав ни единого доброго слова, он оставляет меня распростертой на земле от острой боли.

Связки на моих руках пульсируют так сильно, что я не могу согнуть ни один локоть. Это невыносимо. Черные пятна затуманивают мое зрение, когда я переворачиваюсь на спину, вскрикивая, когда появляющиеся синяки соприкасаются с землей. Прерывистое дыхание причиняет боль моему измученному животу, болит в том месте, куда он ударил кулаком по моему прессу, когда я жала лежа под предлогом “укрепления своего ядра”.

Я не поползу в раздевалку. Я не позволю ему так со мной поступить.

Мне нужно встать.

Я знаю, что смогу это сделать.

Я сильная.

Я вскрикиваю, когда пытаюсь сесть, и тут же падаю обратно. Мое дыхание работает так, словно я только что пробежала полумарафон. Такое ощущение, что крупные осколки стекла пронзают все мое тело, когда я пытаюсь снова, но на этот раз мне удается принять сидячее положение.

Затем я встаю и горжусь тем, что лишь слегка прихрамываю по направлению к раздевалке. Я продвигаюсь медленно, каждый шаг обходится мне дорого.

Это была худшая тренировка с наказанием за все время. Они случались в прошлом, но никогда не были настолько плохими. Никогда с явным намерением причинить мне боль, подчинить те немногие оставшиеся кусочки моей души, которые все еще целы, подчинению.

Когда я уже за дверью, чья-то рука зажимает мне рот, и кто-то заталкивает меня в женскую раздевалку.

На мгновение мне кажется, что это Тристан.

Проходит всего полсекунды, прежде чем я понимаю, что все это неправильно.

Это не та большая рука или широкие плечи, прижимающиеся к моей спине. Не тот жар, который разливается по моему телу, когда он прикасается ко мне.

Когда меня разворачивают и чья-то рука сжимается у меня на шее, меня охватывает настоящий страх, а сердце колотится о стенки грудной клетки.

Рекс.

Он беспокоил меня всего дважды с первых дней учебы в школе, и последний раз это было несколько недель назад. Честно говоря, я совсем забыла о нем, и это убаюкало меня ложным чувством безопасности.

Он стоит между мной и дверью, прижимая меня к стене своей рукой. Тревожные звоночки звенят, когда мой пристальный взгляд встречается с его, и я ловлю яростный блеск в его глазах.

-Отпусти меня, - рычу я, сопротивляясь ему.

Но я сейчас так слаба, что едва могу собрать достаточно сил, чтобы поднять руку и прикрыть ту, что он держит у меня на горле. Я слабо вцепляюсь в его пальцы, и он отмахивается от меня, как от мухи.

- Что ты, блядь, делаешь? Отпусти меня, сейчас.